Невеста попыталась понять, кто из этих людей Хандир, но в темноте и отблесках высокого костра все молодые мужчины казались похожими на то давнее размытое воспоминание. К тому же эдайн были в шапках, у некоторых оказались шарфы или высокие воротники. И все словно из одной мастерской! Возница оставил карету помощникам, подошёл к Бельдис и указал взглядом в сторону самого легкоодетого адана. Девушка понятливо кивнула.

— Солнце, ярко светит и смеются дети, — поддержала она общее веселье, пошла к жениху. — И мы рука об руку идём с тобою рядом.

И говорить не надо, всё и так понятно,

И мне приятно всем вам говорить:

«Желаю, чтобы вы были здоровы! И чтобы над вами

Сияло солнце ярче, чем в благом Амане!

Чтоб до ста лет жили! Горя чтоб не знали,

И чтобы ваши дети вас радовали!»

Я желаю мира! Я добра желаю!

И каждому здоровья от всей души желаю!

И мне немного надо — хочу, чтоб были рядом

Любимые и вся моя родня!

Хандир взял невесту за руки. Рукавицы юноши оказались просто огромными, маленькие шерстяные варежки Бельдис утонули в искусно выделанной овчине. Сам жених не был высок для мужчины, девушка невольно подумала, что он вряд ли выше её мамы, но в светло-голубых глазах чувствовалась уверенность, не всегда присущая даже зрелым мужам, что уж говорить о молодых. Следуя традиции, будущие супруги, ещё ничего друг другу не сказав, двинулись на мост. Шаг сбился сразу же, но это показалось скорее смешным, нежели грустным. В голос расхохотавшись над попытками друг друга идти в ногу, хрустя свежим снегом, Бельдис и Хандир пошли по берегу и увидели закутанного в какое-то тряпьё нищего. Дочь Брегиль опустила голову, делая вид, будто не заметила этого человека — не хотелось ловить на себе похотливые взгляды грязного старика. Бродяга протянул руку, сильно сутулясь, но даже так было видно — роста он высокого, а ладонь не дрожит. Значит, молодой. И не стыдно попрошайничать? Девушка брезгливо отвернулась.

— Оставь копьё и латы, — стал напевать внезапно красивым голосом бродяга, обращаясь к жениху, — и не ходи туда.

Что, хочешь стать богатым

И славным навсегда?

Мои родичи понимали, какой страшный вред наносит война, и теперь мы вынуждены скитаться. Но можно всё изменить, правда? Как твоё имя?

Бельдис не услышала, ответил ли Хандир. От удивления девушка повернулась на нищего, посмотрела в его глаза — чёрные, глубокие, словно омут, затягивающие. Красивые… С пышными ресницами. Черты лица оказались типичными для беоринга, но очень привлекательного беоринга. Нищий заметил внимание к своей персоне со стороны невесты, перевёл на неё взгляд, но, стоило, посмотреть оборванцу ей в лицо, как он сразу замолчал, замер, отшатнулся и бросился бежать.

В голове дочери Брегиль мгновенно сложилась картина: мама рассказывала о страшных вещах, творившихся в Фиримаре, и девушка догадалась — бродяга увидел, что перед ним кареглазая аданет, значит, из беорингов. Из тех, кого он, возможно, ненавидит, кого убивали его родичи. Он бунтовал против деда Брегора! Или это очередной трус из тех, о ком любит рассуждать Брандир. Бельдис ощутила, как бросило в жар.

— Ах ты гад! — закричала она вслед бродяге. — Позор народа! Тварь! Чтоб ты сдох!

Подумав, что нищий чем-то обидел невесту, Хандир и его родня кинулись на беглеца, словно сорвавшиеся с цепи псы.

Не понимая, что чувствует, ощущая злость на красоту и мерзость незнакомца, невеста пустилась вслед за остальными. Хотелось уничтожить позор рода беорингов.

Несмотря на то, что все гости праздника были пьяны, бродягу схватили очень быстро. Кто-то сразу же побежал за стражей, остальные скрутили незнакомца, несколько раз приложили по разным чувствительным местам, связали руки и швырнули к ногам Бельдис.

— Что он сделал? — спросил Хандир. — Что отобрал?

— Мою гордость, — попыталась успокоиться девушка, но голос выдавал эмоции. — Он — один из тех, кто убил мою тётю!

— Что ты несёшь?! — воскликнул оборванец, сплёвывая стёкшую в рот из разбитого носа кровь. — Не убивал я никого!

— А должен был убивать орков на севере! — продолжала нападать и любоваться Бельдис. Не веря, что делает это, аданет достала любимый платочек, наклонилась к бродяге и осторожно стёрла кровь с его лица. — Мой отец погиб в землях врага, и…

— Я тоже должен? — усмехнулся нищий. В его красивых глазах девушка не видела страха, и мир вокруг постепенно переставал существовать. — Твой вождь не хотел блага народу, непонятно разве? Он хотел только от мужиков избавиться, чтоб иметь право любой женщине делать детей! Я бы сказал грубее, но при тебе не хочу.

— Мой вождь, — Бельдис приблизилась ещё, снова тронула платком разбитый нос, — это мой дед. И ты или твои сообщники убили мою тётю.

— Да я тогда даже не родился! — вспылил бродяга. — И мой отец никого не убивал! Но тебе же плевать! Ты слепо защищаешь дедулю, который и от тебя бы избавился, если бы ты слово ему поперёк сказала!

Бельдис встала, выпрямилась.

«Какой же он красивый! — щёки залил румянец уже не морозный, снова бросило в жар. — Исцелить бы его раны, выслушать, утешить! Какая я дура!»

— Мне не плевать, — аданет заметила, что за происходящим с огромным любопытством наблюдают все гости, а жених уже нервничает. — Я, — идея, как не выглядеть некрасиво, сама по себе пришла в голову, — я… Буду одной из правительниц моего народа. И я должна знать не только успехи своего народа, но и беды. Расскажи, почему твой отец во время бунта встал на сторону преступников. Не смей мне врать! Смотри в глаза!

От последних слов стало страшно: если этот человек не отведёт взгляд, если он будет… Он ведь такой красивый! Эти ресницы…

— А мне нечего скрывать, — нищий выполнил приказ, и аданет, поняв, что не может сдержать улыбку, постаралась сделать её хотя бы высокомерной, — мой отец по имени Халмир был одним из сторожей на фиримарском складе припасов, который содержали на случай неурожая. Но постепенно этот склад превратился в хранилище припасов для войны с этим вашим Морготом, которого не существует!

Один из