А. Ф. Тютчева писала, что император «проводил за работой восемнадцать часов в сутки, трудился до поздней ночи, вставал на заре, спал на твердом ложе, ел с величайшим воздержанием, ничем не жертвовал ради удовольствия и всем ради долга и принимал на себя больше труда и забот, чем последний поденщик из его подданных. Он чистосердечно и искренне верил, что в состоянии все видеть своими глазами, все слышать своими ушами, все регламентировать по своему разумению, все преобразовать своею волею. В результате он лишь нагромоздил вокруг своей бесконтрольной власти груду колоссальных злоупотреблений, тем более пагубных, что извне они прикрывались официальной законностью и что ни общественное мнение, ни частная инициатива не имели ни права на них указывать, ни возможности с ними бороться».

Одна из умнейших и образованнейших женщин России Александра Осиповна Смирнова, урожденная Рассет, до замужества фрейлина, а затем жена петербургского губернатора, оставила любопытные воспоминания о литературной жизни Петербурга, нравах и событиях двора. В своем дневнике она записала 5 марта 1845 года:

«Государь сказал мне: „Вот скоро двадцать лет, как я сижу на этом прекрасном местечке. Часто удаются такие дни, что смотрю на небо, говорю: зачем я не там? Я так устал…“»

Но устал не только Николай, устала вся Россия, от интеллигентов-радикалов до его собственных министров. Крестьянские бунты в западных губерниях империи привели к отмене или ограничению барщины в Литве, Белоруссии и на Правобережной Украине. Там же были установлены размеры земельных крестьянских наделов и перечень крестьянских повинностей. Однако все это были лишь робкие попытки незначительно ограничить крепостничество, и они мало что дали крестьянам.

А радикалы-интеллигенты — чаще всего разночинцы, то есть «люди разного чина и звания», выходцы из дворян, купцов, мещан, духовенства, крестьян, ремесленников, получившие образование и порвавшие со своей средой, — встали на путь осмысления всего происходящего в России, а затем и на путь борьбы за освобождение своих собратьев от средневекового феодального рабства.

В начале 1846 года в Киеве возникло тайное революционное Кирилло-Мефодиевское общество, в которое входили несколько десятков человек — Т. Г. Шевченко, историк-профессор Н. И. Костомаров и др., ставившие целью освобождение Украины и создание международной Славянской федерации. В 1847 году по доносу провокатора — студента Петрова — общество было разгромлено.

Чуть раньше — в 1845 году — в Петербурге возник кружок «русских фурьеристов» — последователей социалиста-утописта Шарля Фурье, — возглавляемый переводчиком министерства иностранных дел Михаилом Васильевичем Буташевичем-Петрашевским. В кружок входили Ф. М. Достоевский, сподвижник В. Г. Белинского В. Н. Майков, М. Е. Салтыков-Щедрин, ученые, офицеры — всего более ста человек. Занимаясь вначале чисто научной деятельностью — чтением рефератов, дискуссиями на исторические и литературные темы, — участники кружка все более политизировались, чему способствовали не только события в России, но прежде всего то, что происходило в это время в Европе. Особенно же сильное влияние на деятельность петрашевцев оказала революция, начавшаяся в феврале 1848 года во Франции.

Однако речь об этом пойдет ниже, а пока мы побываем на еще одной свадьбе, состоявшейся в Петергофе летом 1847 года, когда в Европе было еще относительно спокойно.

По стандартам своего времени Великая княжна Ольга Николаевна стала невестой довольно поздно — в 25 лет. И будет не лишним поведать о том, как она прожила эти четверть века.

…30 августа 1822 года у цесаревича Николая Павловича и Великой княгини Александры Федоровны родилась вторая дочь — Ольга. Их старшим детям — Александру Николаевичу и Марии Николаевне — было 4 и 3 года. Статс-дама княгиня А. Н. Волконская доставила малютку на крещение в церковь Таврического дворца. Литургию совершил митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Серафим.

Императрица-мать — Мария Федоровна — возложила на Ольгу орден святой Екатерины 1-го класса, а императрица Елизавета Алексеевна поднесла Ольгу к причащению.

Императора Александра I не было при крещении — в это время он находился в дороге на Веронский конгресс.

Девочку после крестин отвезли во дворец к родителям, а в Таврическом дворце были даны торжественный обед, бал и артиллерийские залпы.

С юных лет Ольга, Мария и младшая Александра находились под опекой и руководством статс-дамы Юлии Федоровны Барановой. Учение сестер началось рано и проходило по программам Смольного института. Девочки часто приезжали в Смольный, и каждая из них выбирала себе подругу для труда и игр. Ольга выбрала себе А. Меркулову — дочь московского сенатора.

Когда девочки подросли, их учителем стал В. А. Жуковский.

Отмечая эту сторону деятельности Жуковского, князь П. А. Вяземский посвятил ему такие стихи:

Словесность и литературу преподавал П. А. Плетнев, и его уроки очень нравились Ольге Николаевне. Она любила и занятия французским языком и литературой, и историей искусств, и музыкой. Ольга Николаевна охотно играла на фортепьяно и органе, но из искусств более всего любила скульптуру и живопись.

Кроме того, у Ольги Николаевны была воспитательница Анна Алексеевна Окулова, женщина глубоко верующая, истая русская патриотка, прекрасно знавшая отечественную литературу и родной язык. Окулова была демократична в своих убеждениях и имела широкий круг знакомых, которые принадлежали к простолюдинам, но отличались особенно высокой нравственностью или какими-либо талантами.

Окулова убедила Ольгу Николаевну создать училище для девочек из семей священников. В первом наборе оказалось 12 девочек, живших на полном обеспечении Великой княжны. Первая их начальница была родственницей Окуловой, а учебной работой ведал ученый протоиерей Иоаким Кочетов.

За всеми этими делами и хлопотами Ольга Николаевна, казалось, и вовсе забыла о замужестве, но помог случай.

Великая княжна была доброй христианкой и нежной дочерью. Она всегда ухаживала за матерью, которая со временем стала часто болеть. Зиму 1845–1846 годов Ольга Николаевна провела в итальянском городке Палермо, где лечилась императрица Александра Федоровна. Там же находился и Николай I.

В это время в Палермо приехал наследный принц Вюртемберга — Карл-Фридрих-Александр. Его приняли в царской семье, и, познакомившись с Великой княжной, он был настолько поражен ее красотою и грациозностью, что тут же сделал предложение, которое было сразу принято.

Из Палермо царская семья вместе с женихом Ольги Николаевны отправилась в Венецию, а оттуда в Зальцбург, куда приехала мать жениха, королева Вюртемберга, чтобы познакомиться с невестой сына. К счастью, будущие свекровь и невестка понравились друг другу.