1807 год был особенно обилен военными тревогами. В это время велась война с турками, и черкесам была она наруку. Казалось, они хотели наверстать время, потерянное за два года бездействия. Архивные дела за этот год переполнены донесениями о нападениях черкесов на пикеты, посты, хутора, поселения и жителей. Нападения производились небольшими партиями в 5 или 6 чел. и сопровождались грабежами, угоном скота, сожжением сена, поранениями и убийствами.

Особенно много набегов было произведено горцами в марте месяце. В начале этого месяца 8 черкесов напали на казаков близ Копыла и, смертельно ранивши одного из них, угнали казачьих лошадей. Тогда же около 500 черкесов разгромили хутора близ Андреевского кордона, причем отрубили казаку Шаньке и его жене головы, а двух детей взяли в плен. Пользуясь ослаблением военных сил в этой части Кордонной линии, горцы 20 марта ограбили Курчанские хутора, многих жителей убили, а некоторых увели в плен; 22 марта, ночью, на лодках через Кизилташский лиман черкесы пробрались в Стеблиевский курень и взяли в плен до 20 душ жителей; 24 марта около 700 горцев напали на Староредутский кордон, но были отражены с потерями 10 убитых. Наконец, 28 марта около 2000 пеших горцев пытались взять Новогригорьевский кордон, но успели захватить в плен только двух казаков. В то же время 2000 конных черкесов громили курень Титаровский, сожгли 9 казачьих хат, разграбили хлебозапасный магазин, угнали почти весь скот и лошадей, но зарубили только одного старика.

Обеспокоенный таким усиленным натиском черкесов на казачье население, войсковой атаман Бурсак просил адмирала маркиза де Траверсе, которому он был подчинен по месту военных действий, разрешить казакам экспедицию за Кубань для наказания горцев. Траверсе 30 марта известил Бурсака, что против горцев будет послан особый отряд под командой генерала Гангеблова и что в состав этого отряда должны войти и казачьи войска. Бурсак, однако, нашел неудобным такое совместное выступление за Кубань казачьих войск с регулярными, так как этим как бы обнаруживалось для горцев бессилие Черноморского войска, чего в действительности не было. Несомненно, однако, что казачий атаман, на опыте изведавший все тонкости борьбы с горцами, боялся быть связанным, находясь под командой неизвестного генерала. Соображения Бурсака были уважены, и оба отряда – регулярный и казачий – выступили за Кубань самостоятельно и с различных мест.

Предположения Бурсака сразу же оправдались фактически. Едва горцы узнали, что казачий атаман собирается с казаками в поход за Кубань, как многие из них явились к Бурсаку просить пощады. Князья и дворяне ближайших к Кубани аулов приехали по приказанию Бурсака в Екатеринодар и дали здесь присягу в покорности русскому правительству, а заложниками оставили князей Алкаса и Ахмета. Черкесские владельцы боялись за целость своих аулов и имущества.

Между тем пока шли подготовления к экспедиции за Кубань, горцы не переставали тревожить казаков. Возле куреня Елизаветинского 30 горцев напали на казачий разъезд, ранили одного казака и двух казаков с лошадьми взяли в плен. В других местах на глазах казаков черкесы демонстративно передвигались партиями с места на место. На Марьинский кордон напало до 300 чел. черкесов, но были отражены артиллерийским огнем. Тогда они бросились на курень Поповичевский, но, получивши и здесь сильный отпор от сотни казаков, направились к Кубани и переправились через нее вплавь, потерявши 4 чел. убитыми и 10 ранеными.

Генерал Гангеблов с отрядом из 10 рот 12‑го егерского полка и двух гарнизонных батальонов, с 6 орудиями легкой артиллерии переправился 2 мая за Кубань. Шесть конных и четыре пеших черноморских полков с 8‑ю орудиями двинулись под командой Бурсака 4 мая от Староредутского поста для соединения с отрядом Гангеблова. На другой день оба отряда соединились против Курок и дальше действовали вместе. И в этом случае оправдались опасения казачьего атамана. Находясь под командой генерала Гангеблова, как старшего по чину, Бурсак вынужден был то убеждать нерешительного генерала в неотложности сражения, то исправлять его тактические ошибки и упущения. Так, 7 мая генерал Гангеблов направил войска к Анапе, а на другой день приказал им двигаться обратно к Екатеринодару. В первом же серьезном столкновении с горцами на р. Псебепсе Гангеблов послал казачий полк Кухаренка против черкесов в местности очень тесной и неудобной для кавалерии. Бурсак, заметивши это, немедленно направил в тыл черкесам другой отряд казаков и сам поскакал на место боя. Только благодаря этому маневру казаки не понесли значительных потерь и горцы были разбиты и бежали, потерявши 30 человек убитыми и 40 ранеными. Ранены также были полковник Кухаренко саблей в лицо, сотник Воропай в голову и бок, 8 казаков ранены и 5 казаков убиты.

Весь следующий день 9 мая русские вой-ска жгли и разоряли аулы по pp. Кудако, Агильтх, Гайтух, Гичинсин и Земес. Отряд ночевал на р. Корванди. Когда на другой день с противоположной стороны речки показались огромные толпы неприятелей и джигиты стали вызывать охотников на бой, то Гангеблов, ввиду многочисленности горцев, не решился вступить в сражение с ними и намерен был направиться прямо к Ольгинской переправе, чтобы перейти там в Черноморию. Но Бурсак хорошо знал, что это не избавляло отряд от опасности и что черкесы станут преследовать русские войска на обратном пути, поражая их в тыл. Он убедил поэтому струсившего генерала дать сражение черкесам. Завязался ожесточенный бой. Горцы были разбиты и потеряли до 70 человек убитыми и до 80 ранеными. В русских войсках были убиты сотенный есаул, 9 казаков и 23 казака ранены. Бурсак считал необходимым дальнейшее наступление на горцев, но Гангеблов не согласился на это. Оба отряда двинулись к Кубани и 10 мая переправились на правый берег ее у Ольгинского поста.

Таким образом, экспедиция оставалась как бы незаконченной. Горцы не захотели подчиниться силе русского оружия и не прекратили набегов на мирное население и укрепленные пункты казаков. В начале июля лазутчик армянин Толмачев донес казачьему начальству, что сборище горцев, подстрекаемое турецкими агентами, намеревается произвести нападение на Черноморию. Скоро потом значительная партия горцев, переправившись через Кубань, захватила из казачьего разъезда под Давидовкой 4 казаков, 14 лошадей и ранила казака, успевшего, однако, вместе с другими казаками избежать плена. Полковник Рахмановский при осмотре местности нашел 12 июня возле реки Давидовки двух убитых казаков.

Набеги черкесов мелкими партиями продолжались и в июле. Возле пикета у самого Темрюка 8 июля был взят в плен есаул Дейнега с сыном. В столкновении с черкесами при Воронежском кордоне 15 июля казаками было убито 10 и ранено 15 человек из партии черкесов в 40 человек. Того же 15 июля есаул Кобиняк донес Бурсаку, что он с казаками отбил у черкесов захваченный ими на р. Кочети скот и разбил черкесскую партию. Бедствия казачьего населения были так тяжелы, что Херсонский военный губернатор де Ришелье в письме от 3 июля предложил атаману Бурсаку употребить на помощь семьям, пострадавшим от черкесов, 11 тысяч рублей пожертвований, собранных казачьим населением.

Несмотря на то что в конце июля 11 натухайских аулов просили казачье начальство открыть у Бугаза «сатовку», т.е. мену, торг, и обещали жить в мире с казаками, в других местах Закубанья черкесы продолжали тревожить русское население набегами. Так, 2 августа горцами были убиты два казака, ночевавшие в степи, и ранена девушка Блакитная, отнятая у горцев казачьим разъездом. У Андреевского поста черкесы угнали с водопоя целый табун казачьих лошадей. На второй пикет Константиновского кордона 26 августа напали 6 горцев, но все были убиты казаками.