что он не знает является ли это желанием господина, и он замолкает, закрывает глаза и затыкает уши. И тем самым становится одиноким человеком. Осознав всё это и пройдя самостоятельно весь этот путь самопознания человек обращается к себе и спрашивает свой разум: что видят мои глаза, что слышат мои уши, что говорят мои уста? А разум отвечает ему: всё, что лежит через меня есть истина обретения свободы личности, а всё что лежит, когда я замолкаю есть свобода над личностью. Услышь звук таким каким он есть, увидь мир каков он есть, скажи слово таким каким оно рождено и это есть свобода истины. Произнеси имя своих родителей и это есть истина. Истина без личности может существовать, а личность без свободы нет и без истины нет. И это есть истина.

Одинокий человек в конце своего пути познания истины не станет ни перед кем оправдываться и исповедоваться. Потому как за раздумья и за поступки он готов отвечать сам перед кем бы то ни было. Но суть содеянного им заключено не в том, что кто-то должен оценить его, а в том, что одинокий человек становится независимым в выборе своих поступков и размышлений. Они продиктованы не желанием деяния, а истинностью происходящего.

Истина заключена сама в себе и Её невозможно вынуть оттуда, достать, купить, обменять, заслужить. Она внутри, и она снаружи и невозможно одновременно находиться и вне, и внутри если не понимать этого. Все творящее зло во благо и все благо во зло. Любить человека ещё не означает быть с ним рядом, а не любить ещё не означает быть от него далеко. Куда ты понесёшь свои мысли, кому они нужны? Но не имея своих мыслей невозможно понять чужих. А их надо понимать, непременно. Первое убийство на земле произошло именно от того, что человек посчитал себя лучше, чем он есть на самом деле. Он разорвал истину между внутренним и внешним. Для всех ты должен быть тем какой ты есть внутри. И помыслы твои должны сопрягаться с твоими поступками, каким бы противоречивыми они не были. Человек написавший священные книги для людей не был мастером излагать свои мысли, он просто дал увиденному и услышанному имя.

В чём заключено величие человека и в чём его падение, спросил как-то себя всё тот же человек? Глядя на происходящее, он спросил внутреннего себя. В толковании своих поступков был ответ. Не думаешь ли ты, что все твои поступки совершало твоё слабое тело и измыслил твой куцый разум? И был вынужден признать, что да, данный мне мой куцый разум и слабое тело и совершили те поступки. И в этом тоже есть истина происходящего. Гений находится вне человека. Разум не в состоянии постичь гениальность. И спросить не у кого. Простота или сложность? Красота это или нет? Гармония это или что-то другое? Кто даст сегодня ответ на эти ничего не значащие для человека вопросы. А кто задаст эти вопросы, как только ни сам человек. Значит человек и гениальность две вещи разные в этом мире? Порождённые одним, но разные по сути. Гениальность даётся человеку, но каждому своя. И человек проносит её через всю свою жизнь, как проносит своё тело и знание и всё, что изначально дано человеку от рождения в этом мире. И гениальность управляет человеком. Значит гениален каждый человек, как бы не был он велик или низок, и не зависит это от того сколько прожил человек на земле. Она дана ему, и она правит им. Человек не имеет своего голоса, он имеет только звук переносящий голос гения на любое «расстояние». Несовершёнен человек по разуму своему и по телу своему. Но может слушать человек и слышит, и поступает так, как говорит ему голос гения его. А гений всегда направлен к добру и разуму. Страх ли заставляет человека жить так как он живёт или страсть. Все это и ещё многое другое, о чём человек просто не знает, но самое главное, что и знать не хочет.

Взгляд человека, находящегося в безмолвном покое, говорит о том, что всё происходит так как он видит. Молчание его вовсе не означает бессловесность или вакуум, пустоту. Рождение всегда означает движение. Это Ты говорит он – это твоё Я, рождённое Тобой. Настолько насколько Ты прекрасен на столько прекрасен и ОН. Это не поклонение и не философия, это мироздание внутреннего бытия. Проникнуть туда и ясно увидеть даётся только некоторым, которые избрали свободу и независимость от сущности материального мира господина. Это невозможно потрогать руками, пересказать словами – это внутренне рождение здесь и сейчас. Это выбор осознанного и каждому человеку дано это право движения. В принципе на всех уровнях, будь то в божественном мире или земном, заложено Единое Начало.

Чем ближе они приближались к противоположной стене, тем всё сильнее и настойчивее снизу бил молот. Пол под ногами дрожал и гудел как гигантский колокол, эхом отражаясь в этом огромном куполе. Александр чувствовал непреодолимый ужас, который постепенно снизу пробирается по нему, буквально захватывая его целиком. Ноги уже были ватными и плохо слушались, но он ещё больше боялся остановиться, хоть на мгновение. Они подошли к противоположной стороне Зала, перед ними возвышались не двери, а огромные, уходящие куда-то вверх Царские Врата. Молот бил как иступлённый, пытаясь снизу прорваться наружу. Всё вокруг гудело, грохотало, скрежетало. Александр уже ничего не понимал и не чувствовал, он впал в некое состояние абсолютной прострации. Врата сами перед ними медленно открылись. Снаружи Александр увидел знакомую с детства улицу, на противоположной стороне сад за оградой и свой дом, он не мог поверить в происходящее. Это получается, что они сейчас стоят в парадной дома, где живёт Михаил? Но как они здесь очутились, они же шли совсем в противоположную сторону…?

Как только они переступили порог Врат и вышли на улицу, так сразу наступила оглушительная тишина. Они вместе пошли через улицу к саду и тут Александр услышал где-то наверху еле слышный звон колокольчиков. Дойдя до противоположной стороны улицы Александр остановился у ограды и заметил, что рядом нет Михаила. Он обернулся назад, Михаил стоял один как тень в темноте посередине улицы. Над головой высоко-высоко Александр уловил еле слышный высокий женский или детский голос:

««Динь—динь—динь,

динь—динь—динь!» —

Звон бокалов звенит…

С молодою женой

Мой соперник стоит!»

Александр услышал в себе где-то в груди некий голос, который спокойно и даже буднично заговорил с ним.