— А теперь успокойтесь и послушайте меня. Как я себе представляю, вы, Бегг, получили от миссис Бюнц определенную сумму в обмен на то, что разрешите ей постоять в костюме Щелкуна во время тройного танца. Сразу после своего экспромта вы вышли за забор, встретились с ней у костра, надели на нее доспехи и отправили на арену. Скорее всего, все деньги, которые вы от нее получили, а возможно, и еще больше, вы поставили на Тевтонского Танцора — того, что на Субсидии от Большой Тевтоподмены. Ее Величество Удача никогда не славилась справедливостью, поэтому вы совершенно незаслуженно сорвали куш.

Саймон ухмыльнулся и виновато посмотрел на окружающих. Взгляд его словно говорил: «Я же не хотел…»

— Откуда это вы все так хорошо знаете? — спросил он у Аллейна.

— Да уж знаю. А вы вот знаете, что произносил Лицедей во время танца?

— Нет, — замотал головой Саймон, — не знаю. Что-то там бормотал себе под нос. Кстати, миссис Бюнц меня спрашивала, и я сказал ей, что ничего не знаю.

Аллейн повернулся к остальным.

— Кто-нибудь из вас говорил миссис Бюнц, что именно произносил Лицедей?

— Вот еще! — фыркнул Крис.

— Прекрасно. В беседе со мной миссис Бюнц выдала фразу из слов Лицедея. Я уверен, что ее она услышала как раз в тот самый вечер и была очень счастлива. Ведь вам для этого понадобилось подкупать мистера Бегга и надевать его костюм, не так ли, миссис Бюнц? Вы охотились за очередным фольклорным перлом? Именно поэтому вы не гарцевали вокруг арены, как вам полагалось, а стояли в том месте, откуда вам лучше всего было слышно, что бормочет Лицедей.

Аллейн помедлил, а затем процитировал:

— «Бетти меня залюбит». А как там дальше, помните?

— Ничего я не буду говорить.

— Тогда, боюсь, мне придется попросить вас выйти на сцену. — Он порылся в карманах и выудил оттуда бинты и тряпки. — Подложите под плечи. Но сначала доктор Оттерли наложит бинты.

— Что я должна буду делать?

— Только то, что вы делали в среду.

Крис заорал:

— Не надо нам ее! Женщин нам еще не хватало! Гоните ее!

— Вот-вот, — сказал Дэн. — Если уж раз такое случилось, то хватит нам и того. Зачем же теперь нарочно заставлять ее?

— Не потерпим такого, братки! — Энди утратил свою обычную скромность. — Это же совсем другое дело. Мы ничего такого и не думали. — Он вдруг вскинул взгляд на Эрни. — Кроме некоторых. А что, Эрни, ты знал, что эта женщина здесь? Знал, да?

— Советую задраить люк, Капрал, — предупреждающе сказал Саймон.

— Слушаюсь, сэр!

Тут Крис вдруг набросился на Саймона с руганью:

— Слушай, ты, оставь-ка Эрни в покое, Симми-Дик. Отвали от него, понял? Кто ты такой, чтобы перед всеми здесь распинаться, предатель чертов, бабу в танец Сыновей затащил…

— Вот-вот, — подхватил Нэт. — Предатель, и больше никто. Эрни его еще покрывает…

— Эй вы, козлы, а кренделей свежих вам не навешать? — прошипел Саймон. — Что это вы все окрысились ни с того ни с сего? А? Пидеры вонючие!

Дэн, по праву старшинства, прикрикнул на него:

— Но-но-но! Попридержи язык.

Все невольно посмотрели на госпожу Алису.

Стоявший впереди от нее Аллейн спиной почувствовал, как старуха вскипает, словно паровой котел. Наконец раздалось угрожающее шипение, которое, видимо, означало, что она вот-вот спустит пары. Андерсены выжидающе замерли.

Она набросилась на них со страстью, соединявшей в себе одновременно высокомерие и материнскую чуткость, которые она, вероятно, позаимствовала у своих пращуров — сильных и властных помещиков-аристократов. Это была настоящая англичанка: будучи старой каргой и ведьмой, она умудрялась поддерживать к себе уважение. Андерсены слушали ее без раболепия, но так, как слушают человека, к словам которого не прислушаться нельзя. Собственно, основной мыслью ее тирады было то, что если они откажутся танцевать, то и она, и полиция, и все остальные решат, что они объединились, чтобы убрать своего отца. Закончила она настоятельным советом не испытывать больше ее терпение. После этого лишь один Крис продолжал упорствовать, но братья, посовещавшись, приструнили его.

Фокс, который все это время что-то озабоченно строчил в своем блокноте, удовлетворенно взглянул на своего начальника.

Аллейн повернулся к миссис Бюнц:

— Итак, мадам, вы готовы? — Он осмотрел результаты стараний доктора Оттерли, который умело управился с бинтами и прокладками — теперь плечи миссис Бюнц украшали пухлые белые эполеты. — Ну вот, по всему, вы вполне готовы, чтобы помочь нам.

— Я этого не говорила.

Неожиданно Эрни пронзительно заверещал:

— Не на-адо! Не надо нам ее! Беда будет! Беда!

— Ну хватит, — строго прикрикнул Аллейн, и Эрни замолчал. — Ну так что, миссис Бюнц?

Она повернулась к Саймону. При этом лицо ее побледнело как саван, а на губах появилась гадливая улыбка.

— Летчик-командир Бегг, вы замешаны в этой истории не меньше меня. Так мне повторять?

Саймон мягко обхватил ее за талию.

— А почему бы и нет, миссис Бу-бу? — сказал он. — Будьте послушной девочкой и делайте, что вам велят фараоны. Бегом.

Он дал ей легкого шлепка.

— Ну хорошо. — Она издала короткий жалкий смешок. — Действительно, почему бы и д-ет?

После этого она вышла через боковую арку, а Саймон — через центральную. Доктор Оттерли снова заиграл на скрипке.

Это была как раз та самая мелодия, которая возвещала о выходе Шута. И когда доктор Оттерли отыграл вступление, все присутствующие — и артисты, и зрители — невольно посмотрели на заднюю арку, из которой в тот злополучный вечер появилась тщедушная фигурка в белом. Черный арочный проем загадочно зиял в темноте. Вместе с дымом костра из-за крепостной стены поднимались в небо искры, похожие на оранжевых светлячков. Ожидание так и висело в воздухе.

— Только вот сегодня Шута не будет, — сказала со вздохом Дульси, — ведь правда же, тетя Акки?

Леди Алиса открыла было рот, чтобы произнести свою обычную отповедь, но так и застыла. Пастор вскрикнул и приподнялся на стуле. Тонкий пронзительный звук, похожий одновременно на смех и на плач, пронесся по двору. Автором его, по всей видимости, являлся Эрни, а соавтором — Трикси.

На глазах у всех из клубов дыма вынырнула белая фигура и шаг за шагом стала приближаться к дому. Вот она миновала арку, вот она уже на сцене… Смеющаяся шутовская маска, худенькие плечи, жезл в руках…

Доктор Оттерли извлек из своей скрипки какой-то удивленный хрип, после чего заиграл мотив под названием «Причуда лорда Мардиана». Билл-младший принялся, подражая Лицедею, трусить по двору. Впечатление было такое, что кто-то по второму разу завел механическую куклу.