— Не спи, пошли! — рыкнул на меня Лёха, шарясь по стенам лучом фонаря с «Кипариса».

— Стой, момент, — сказал я, включая подствольный фонарь и наводя его на убитого зомби-мужчину.

— Что ещё? — взбеленился Лёха.

— Он с дубиной, — прошептал я, толкнув носком ботинка руку мертвяка.

По полу со звоном покатился обрезок ржавой газовой трубы, выпавший из гниющей ладони.

— Чего-о? — не понял Лёха. — Ты гонишь, мужик, так не бывает. Он её просто держал.

— Может быть, — кивнул я. — Но мне показалось, что замахивался.

— Глюки, — заключил Лёха. — Пошли короче, там людей едят.

Я кивнул, снова прижал приклад автомата к плечу, и мы пошли наверх. На этот раз не торопясь, заглядывая буквально за каждую ступеньку. Второй этаж встретил нас запертыми дверями четырёх квартир, и пока Лёха «держал участок», я подёргал каждую из них. Заперто. Не хватало, чтобы ещё что-то выбралось нам в тыл.

Пошли выше. Третий этаж тоже был заперт, а из-за одной двери доносились отчаянные крики. Прислушались, за какой именно. Выбор пал на стальную, обитую дерматином дверь с глазком, крик явно доносился оттуда. Что делать? Вскрыть дверь мы не сумеем, нет таких навыков у нас. Выбивать замки стрельбой из автоматов? Трудно сказать, к чему это приведёт, к каким рикошетам, но в крайнем случае придётся. А для начала Лёха просто позвонил.

Крики быстро переместились к двери и теперь доносились прямо из-за неё. Кричавший даже стучал кулаками по ней, судя по всему. И требовал от нас, мертвяков ходячих, оставить его в покое. Вот так. Душевнобольной. Что делать? А ничего. Мы не передвижной филиал Кащенко. Пожали плечами, заглянули на пару этажей повыше. Наткнулись на мужичка, выглядывающего из-за двери, который попросил сопроводить его до гаража-«ракушки». Мы сопроводили. Затем подождали во дворе, когда он с женой и двенадцатилетним веснушчатым сыном загрузится со всем багажом в машину и уедет. Мы его тоже направили на АЗС за оружием. Всё же не зря сходили в подъезд.

Кстати, пока мы гуляли по подъезду, стрельба с улицы шла довольно частая. Похоже, что в своей теории я не ошибся, мертвяки действительно шли на выстрелы. Причём по-разному. «Свежие» зомби тупо ломились за добычей, они были медленны и неуклюжи, а «ветераны» отличались от них радикально и на рожон не лезли. Зато когда мы выезжали со двора, один попытался броситься на нас из-за угла, и ещё мы заметили, что ещё как минимум двое бросились к трупам, валяющимся на асфальте. Но бросились лишь тогда, когда мы уехали. Умнеют, однозначно. Плохо это. А если они научатся групповые засады устраивать? Тогда вообще в города не суйся.

Снова курсирование по главным улицам, проезды через дворы. К двум часам «боевой счёт» составил сорок два убитых зомби. Спасти город это не могло, но то, что мы наверняка защитили несколько семей, нас радовало. А меня ещё больше радовало то, что наши стрелки всё больше осваивались с оружием и стреляли точнее и точнее. Маше под конец я вообще запретил вести огонь, потому что она стреляла не только лучше, но и быстрее остальных.

Израсходовали почти полтысячи патронов. Результативность — примерно одиннадцать выстрелов на одного мертвяка. Не так уж и плохо. Ближе к четырём я попросил пострелять только Машу, и она пятью выстрелами свалила четырёх мертвяков, на расстоянии от ста до трёхсот метров. Как тут ещё комментировать?

Однако, на мой взгляд, для общей ситуации наша свободная охота значила не больше, чем комариный укус для бегемота. Мертвяков всё прибавлялось и прибавлялось. Их прибавилось в течение дня, в то время, пока мы пытались их извести. Где-то в тех местах, что мы не видели, зомби убивали людей, восставали всё новые и новые трупы и шли убивать. И за ними восставали другие. И было ясно, что уже и этот маленький подмосковный город обречён. Спасти его не мог никто, люди разделились на многочисленных пока ещё спасающихся, немногочисленных защищающихся и таких же немногочисленных спасателей, тех же военных, которых было так мало, что им хватало лишь сил контролировать основные дороги, ведущие из Москвы, и всё.

К пяти вечера я дал команду сворачиваться. Люди устали, в ушах звенело, внимание расплывалось, и дело шло к темноте. И беженцы всё реже пытались прорываться из города, да и вообще предпочитали делать это с утра. Связался с майором на АЗС, доложил об успехах и о том, что до завтра мы уходим. А затем я пересадил Шмеля себе за руль, прихватил ещё и Пашку, а девушек вместе с Лёхой отправил на Базу. У меня вчера с вечера появилась ещё одна идея, реальность которой я хотел сейчас проверить. И сделать это немедленно.

Наш УАЗ вырвался на шоссе и вновь покатил навстречу редкому уже автомобильному потоку в сторону Москвы.

За Мелкого, пошедшего за помощью, болели все. Боялись, пугались, вибрировали, нервничали, кусали губы. И не знали, как ему помочь. После того, как он сбежал на нижние этажи, а отбивавшиеся Большой с Поповым и Фраерманом захлопнули за собой тяжёлую дверь, отгородившись от нападающих мертвяков, все бросились к окнам. Открыли их настежь, перевесились через подоконники.

Когда все увидели, что Володя выбежал из подъезда, столкнулся с зомби и упал, все в ужасе закричали. Но ему удалось убежать. Он прорвался к своей машине, вроде бы успел закрыться, но вдруг какой-то мертвец начал рваться в кабину, и дверь распахнулась. Из окон кричали, но помочь ничем не могли. Когда к завязавшейся схватке подключился ещё один мертвяк, среди зрителей пронёсся крик отчаяния. Но Мелкий отбился, дверь снова захлопнулась, а ещё через несколько секунд «ниссан» уехал со стоянки. Все заорали, бросились обниматься. Спасение виделось близким, до него было рукой подать. Даже начали паковать вещи, собирать рюкзаки. Обсуждали, какие продукты взять, а какие оставить.

Ближе к вечеру восторги поутихли. На всех спустилось облако мрачной тоски. О судьбе самого Мелкого, всеобщего друга и любимца, старались не думать. Но старались плохо, и разговор всё время сбивался на него. Света Фраерман плакала навзрыд, впрочем, как и остальные женщины.

Большой достал из морозилки бутылку водки и сел в сторонке с Поповым, открыв маленькую банку маринованных корнишонов в качестве закуски. Алёна, перепоручив близнецов Кате Коломийцевой, своей секретарше, тоже подсела к ним, молча подставив кофейную чашку, которые здесь использовались вместо рюмок. Володя Большой молча плеснул ей туда граммов пятьдесят водки, сунул в банку вилку, наколол на неё маленький огурчик и протянул Алёне. Та кивнула с благодарностью. Не произнося тостов и не чокаясь, все трое махом выпили, закусили.

— Володя, как думаешь… вырвался Мелкий? — спросила Алёна, заранее зная ответ.

— Ничего я не думаю, — буркнул Большой. — Вообще ничего не думаю и думать не хочу. Отсюда ехать до Кольца даже с таким потоком, как днём был, минут двадцать. Если военные есть за Кольцом, то сколько бы времени потребовалось для того, чтобы их найти?

— На Яндексе карта Подмосковья со всеми блокпостами и пунктами раздачи оружия размещена, — сказал Попов. — Я смотрел час назад. Уже перед Зеленоградом есть военные. Правда, на письма ни с одного адреса не отвечают, похоже, что почту уже никто и нигде не читает. А если и читает, спасателей всё равно не высылают.