Правда, генерал Драгомиров очень нелестно отозвался о непроизводительной работе военного министра, но этот факт все же интересен, как доказательство того, что мысли руководителей русских военных кругов были постоянно заняты подготовкой к войне на Западном фронте.

В 1903 году начались трения с Японией из-за лесных концессий на реку Ялу. Этому чисто коммерческому предприятию в Японии придали серьезное политическое значение.

В связи с усилением Владивостока, фактическим занятием Россией Квантунского полуострова, с постройкой крепости в Порт-Артуре и коммерческого порта в Тальен-Ване, развитие лесных концессий на реку Ялу, под охраной войск, – рисовали Японии серьезную опасность. Получалось впечатление, что Россия, пользуясь слабостью Китая и Кореи, хочет прочно укрепиться на Квантунском полуострове и распространить свое влияние на фактическое господство в Маньчжурии и Корее. Протесты со стороны Японии ясно указывали, что она с этим помириться не может.

Донесения бывшего в то время в Японии русским военным агентом Самойлова предупреждали о том, что Япония настолько опасается действий России на Дальнем Востоке, что не остановится и перед войной, если увидит, что не получит гарантий, обеспечивающих ее интересы в Корее.

Самойлов указывал, что армия Японии не так слаба, как об этом думали в руководящих военных кругах России. Что, наоборот, подготовка этой армии стоит на высокой степени; что организация армии хороша; что при мобилизации армия сильно развертывается; что техническая сторона стоит на высокой степени развития; что, наконец, за последние годы искусной пропагандой японский народ подготовляется к войне с Россией; что война с Россией будет в Японии крайне популярна.

Этим донесениям ни русское Военное министерство, ни Министерство иностранных дел не придали серьезного значения. По-видимому, считали, что Самойлов увлекается, преувеличивая силу и значение японской армии, и были уверены, что Япония не посмеет объявить войну России. Но в то же время, дабы обеспечить себя вполне на Дальнем Востоке, было решено усилить там войска. С этой целью было решено все сибирские стрелковые полки немедленно из двухбатальонного состава переформировать в трехбатальонные и отправить на Дальний Восток две бригады пехоты и одну бригаду конницы.

Все эти меры, в связи с другими, проводимыми в Сибири для усиления боевой готовности войск, были приняты Японией как подготовка России к неизбежной войне, и она усиленно стала заканчивать подготовку к войне со своей стороны и затем, в конце января 1904 года, сама объявила войну России, открыв военные действия неожиданным нападением на нашу эскадру в Чемульпо и в Порт-Артуре.

Еще задолго до Русско-японской войны генерал Драгомиров указывал на то, что на Дальнем Востоке могут назреть серьезные события и к ним надо быть готовыми; что базироваться придется на Европейскую Россию, а это будет крайне затруднительно при слабой провозоспособности строившегося тогда единственного железнодорожного пути длиною в десять тысяч верст; что для действительной обеспеченности положения на Дальнем Востоке необходимо в районе Иркутска и Забайкалья устроить значительные базисные склады, а также построить орудийный и оружейный заводы.

Но на это предупреждение не было обращено должного внимания. Китай считался совершенно ничтожным по своей полной неподготовленности к серьезной борьбе, а относительно Японии, как я уже сказал, была полная уверенность, что она не посмеет начать борьбу с Россией. Силы же и значение японской армии преуменьшались. Считалось, что если Япония и рискнет на войну, то сибирским войскам, с некоторым усилением их за счет войск Европейской России, будет легко с ней справиться.

По этому вопросу должен сохраниться очень интересный документ: это доклад военного министра генерала Куропаткина Государю Императору после назначения Куропаткина главнокомандующим армией.

Доклад интересен тем, что показывает, насколько уверен был генерал Куропаткин в быстрой и легкой победе и насколько ничтожное значение придавалось им японской армии. План предстоящей кампании изложен был с полной уверенностью в то, что никакого серьезного сопротивления Русская армия не встретит; заканчивался доклад указанием, что после разгрома японской армии на материке должен быть произведен десант в Японию, должно быть подавлено народное восстание и война должна закончиться занятием Токио.

Резолюции Государя Императора указывают, насколько он был убежден, основываясь, конечно, на докладах военного министра, что война будет более чем легкая и короткая и что Япония за свою дерзость будет должным образом наказана.

Какого-либо серьезного значения японскому военному флоту придано не было.

Разочарования начались с первых же дней войны.

Генерал Куропаткин, отправляясь на Дальний Восток, успокаивал взволнованное общественное мнение ставшими историческими словами: «терпение, терпение».

Но «терпение» не помогло. Как и во все предыдущие войны, офицеры и солдаты показали себя героями, но кампания была проиграна.

Японская армия и флот оказались значительно сильней того, что предполагалось; японская армия развернула такие силы, каких не ожидали; технически их армия оказалась гораздо лучше оборудованной, чем наша; главное же – у японской армии и у японского флота оказались полководцы и флотоводцы, каких не оказалось у нас. (Необходимо сделать исключение для доблестного и высокоодаренного адмирала Макарова2, погибшего на броненосце «Петропавловск», взорвавшемся на минах при выходе из Порт-Артура. Кроме того, надо отметить, что генерал Куропаткин, желая руководить всем сам и вмешиваясь во все до мелочей включительно, подавлял у начальников проявление какой-либо инициативы.)

Для борьбы с Японией, совершенно неожиданно, России пришлось напрячь почти все свои силы.

После поражения под Мукденом Русская армия отошла за Телин, где была приведена в порядок, пополнена и усилена новыми корпусами, подвезенными из России.

Япония к этому времени дала напряжение своих сил, и, несмотря на все ее предыдущие победы, наступил момент, когда должен был произойти перелом военного счастья; успех должен был склониться на сторону Русской армии, которая продолжала усиливаться, и Россия могла дать много, а Япония уже ничего дать на усиление своей армии не могла.

Но моральный перевес пока оставался на стороне японской армии, а Цусимское поражение русской эскадры адмирала Рождественского лишило надежды закончить кампанию поражением Японии: она на своих островах стала неуязвимой. В лучшем случае, путем новых больших жертв и после новой продолжительной кампании, можно было заставить японскую армию отойти и покинуть материк, но это не дало бы прочного и почетного мира.

Наконец, в самой России назревали серьезные внутренние осложнения. Война в народной массе была не популярна. Этим воспользовались оппозиционные и революционные политические партии, и началась усиленная пропаганда, как среди населения, так и среди войск.

Отдельные волнения начались еще в конце 1904 года, а после серьезных беспорядков, бывших в Петрограде 9 января 1905 года, вспышки революционного характера среди населения и волнения в войсках стали принимать все более и более угрожающий характер.