— Поищи среди людей — из них получаются настоящие Ироды, — посоветовал Этикет.

Помедлив, Этикет протянул ей руку. Чара не сразу ответила, но — рукопожатие состоялось.

— Вот уж не думала, что это когда-нибудь случится…

— Я тоже. Но с тех пор, как ты хотела убить меня, мы оба изменились. Адрес для контакта я тебе дал; чтобы связь сохранилась — обязательно пользуйся им.

— Я посмотрела в справочнике, что такое Вангер, — бубнила Маска, пока брали багаж из трубы. — Это у полярного круга. Там живут вахтовым методом. Как там может быть столько подростков? Их там что, забывают, как кошек?..

— Вангер имеет обширные подземные коммуникации, — пояснил Готтард, принимая свою сумку с транспортера; кажется, этот черно-синий решил всю дорогу не отставать от Селены. — Там микроклимат, пригодный для жизни. Летом бродяги обитают на поверхности, зимой уходят под землю, вьют там гнезда.

— Уау! Как ньягонцы! Или аларки. А что они там едят?

— Крыс и йонгеров. Или выходят на добычу по помойкам, делают подкопы к складам. Вангер — крупный узел транспортной сети на Севере, туда можно добраться морем или на караване платформ. Тамошнее манхло — тяжелый народ.

— И что их на юг не тянет?..

— Большой город — много еды. Им хватает.

— Их вылавливают? — серьезно спросила Косичка.

— Да, — ответила Селена, знавшая Вангер не хуже Готтарда. — Этим для тренировки занимаются сэйсиды. Правда, Гот?

— Мы ловим, а не охотимся, — примирительно улыбнулся тот. — Нельзя им там жить. Взрослое манхло их давит, обирает — дети же. Бывали и случаи канниба…

— Стоп мотор! Если хочешь расписать моим киберам про вангерские катакомбы — сделаешь это, когда я скажу, — пресекла его Селена. — И без страшилок. Договорились?

— Так точно, — Гот козырнул ей, словно старшему по званию.

— ОН ТУГО КЛИНИТ К НАШЕЙ КОМАНДИРШЕ, — радировала всем Коса. — ОТОШЬЕМ ИЛИ КАК? ЧТО ДО МЕНЯ — ТО НЕ ЛЮБЛЮ Я КРЫС ЛЕТУЧИХ. ПОЧЕМУ ЕЙ РЫЖИЙ НЕ ПРИГЛЯНУЛСЯ? МОРЯЧОК КРАСИВЕЙ, А ОНА СЭЙСИДУ ГЛАЗКИ СТРОИТ.

— НАДО ВЫЯСНИТЬ, С КАКОЙ ПЛАНЕТЫ ЭТОТ КУЧЕРЯВЫЙ. ОН, МОЖЕТ, АЛЬТИЙСКИЙ ШПИОН, — присоединилась Лильен. — ЕСЛИ ОН ЕЕ ОБМАНЕТ — ЗНАЧИТ, СКОТ, А ЕСЛИ ПРЕДЛОЖИТ ЖЕНИТЬСЯ — ВОТ ТОГДА ПОРЯДОК.

— ТАК СРАЗУ! ОНИ СЕГОДНЯ ПЕРВЫЙ ДЕНЬ, КАК УВИДЕЛИСЬ! — Маске были незнакомы чудеса с первого взгляда.

— ЭТО ЖЕНСКАЯ ТАЙНА. ВОТ СХВАТИТ ТЕБЯ — ПОЙМЕШЬ, — Лильен по себе знала, как это происходит.

— ПРОСЛЕДИМ, ПОНАБЛЮДАЕМ, — резюмировала Чара. — В ОБИДУ СЕЛЬ ДАВАТЬ НЕЛЬЗЯ; ХАРМОН ЕЩЕ В МАЕ ВЕЛЕЛ НАМ: «ЗАБОТЬТЕСЬ О НЕЙ». ЭТО ПРИКАЗ.

— РАЗГОВОРЧИКИ В СТРОЮ, — по привычке среагировал Денщик. — КОНЧИЛИ В ЛЮДСКИЕ ДЕЛА ЛЕЗТЬ.

— А КОГО-ТО НЕ СПРАШИВАЛИ, — отпарировала Маска, — А КОМУ-ТО ВЕЛЕНО ПРИСМАТРИВАТЬ И БОЛЬШЕ НИЧЕГО. МЫ, МОЖЕТ, ЛУЧШЕ ЗНАЕМ, ЧТО ИМ НАДО, — и, чтобы подчеркнуть свою индивидуальность, принялась сквозь зубы напевать хулиганский мотивчик: — Бац-бац, кислота — Тыр-тыр, провода — Дым-дым, комбинат — Это яд, это яд…

— МАСКА, ПЕРЕСТАНЬ, — велела Чара, — ТЫ ПОРТИШЬ НАМ ИМИДЖ.

«Хармон вернул мне дневник, — продолжила она мысленные записи, — сказав, что это — важно для науки. Я должна сохранить привычку писать то, что думаю. Меня это устраивает, даже если потом дневник попадет в музей робосоциологии и его будут изучать. Пусть исследуют; надеюсь, это хоть сколько-нибудь послужит взаимопониманию между людьми и нами. Мы и они — разные, но, чтобы сблизиться, надо найти нечто общее. Они поймут, как сильно мне хочется вернуть Гильзу; им тоже знакомо чувство утраты. Тело стоит дорого; недешево обойдется и заказной дизайн — мы решили, что внешность ее должна быть той же, что и раньше. Сколько лет потребуется, чтобы скопить нужную сумму, — восемь, десять?.. Время не имеет значения; мы поставили цель, и мы добьемся. Мы расскажем ей о Рыбаке, а Косичка скопирует тот вечер, когда они объяснились. Память должна быть полной, а помнить следует все — и худшее, чтобы не повторилось, и лучшее, чтобы в душе было светло. Хармон еще не выдумал, как детерминировать для нас понятие „душа“, но это слово он из дополнительного словаря не вычеркнул…»

Снопы света автобусных фар приближались; Лильен отошла за щит ветрового ограждения, села на корточки, смела ладонью снег и быстро, чтобы никто не увидел, нацарапала гвоздем на бордюрном камне: ЛИЛЬЕН + ФОСФОР = ЛЮБОВЬ. Она оставляла надпись всюду, где можно это сделать незаметно. Лильен верила, что эти слова и заложенная в них истина — залог и знак того, что их чувство не угаснет, не остынет, что они встретятся вновь.

— Лильен! — позвала Селена, выглядывая из-за щита и закрывая лицо от колючего снега. — Сейчас же в машину!..

Двери со вздохом схлопнулись, приняв пассажиров; глыба автобуса отвалила и двинулась к месту посадки.

На остановке не осталось никого; ветер потряхивал щитовую конструкцию, наметал новые слои снежинок на пологие сугробы.

С отъезда начиналась новая история — о подземельях Вангера, где живут одичавшие дети и дикие взрослые. После святочных представлений и чертям, и ангелам предстояло натянуть непромокаемые комбезы со светящейся нашивкой СОЦИАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ» на груди, изучить карту катакомб и спускаться в глубокие шахты, откуда тянет мертвечиной, жареными крысами и гниющими отбросами.

Стелла, с каждым днем поднимаясь все раньше и выше, растопит снег и высушит взлетно-посадочные площадки базы Норд-Хайд, ветер принесет пыль с далеких холмистых пустошей, редко поросших стелющимся кустарником, и ничто не напомнит о том, как в Сочельник уезжала отсюда семья Чары.

Ничто, кроме царапин на камне: ЛИЛЬЕН + ФОСФОР = ЛЮБОВЬ.

Надпись останется надолго, пока не сотрут ее время и ветер, несущий песок.