На этот раз себя он не увидел, зато ожили картинки из любимой книжки — «Истории Валинора для детей». Весьма своеобразные фигуры с чёткими чёрными контурами и похожими на тела рыб глазами на половину лица, зашевелились, заговорили, и Феанор, держащий Сильмарили, словно жонглёр на сцене — цветные шарики, начал, рыдая и завывая, звать Вала Моргота, прося у него прощения и умоляя прийти. Чёрная угловатая скала, размером с дом, сошла со страниц книжки, на ней появилось лицо с очень длинным острым носом, словно вместо него приделали веретено, и предстала во всём величии перед ничтожным эльфом. Феанор, начав всё-таки жонглировать Сильмарилями, продолжил выть:

«Забери их, о, могучий Творец! Владыка! Прости меня, глупца, за дерзость!»

Кристаллы, окончательно превратившиеся в цветные шарики, прилетели в венчающую скалу корону, а их горемычный создатель взял меч, раза в три превосходящий по длине рост эльфа и проткнул себя со словами:

«Именем Создателя Эру приношу себя в жертву истинному Владыке Арды и всего Эа — Морготу!»

Удивившись настолько изменившемуся книжному сюжету, юный беоринг проснулся и на этот раз что-то всё-таки выблевал, кроме желтоватой пены. Выпив воды, он вдруг понял, что надо записать увиденное, поскольку это очень весело, но головокружение заставило прилечь, и сон продолжился.

Моргот храпел, сидя на троне, от громоподобного звука сотрясались нарисованные стены.

Вдруг над его головой появился едва заметный лаз, в который просунулась острая мордочка зверька. Оказавшееся белоснежным горностаем существо выпрыгнуло из своего укрытия, разинуло пастишку и разом проглотило спящего Моргота. Сев на его трон, зверёк подумал, осмотрелся и выплюнул снова ставшие светящимися кристаллами с картинки Сильмарили. Обняв их лапками, горностай свернулся калачиком и довольным урчанием чутко задремал.

Подскочив на постели, юноша, борясь с отвратительным самочувствием, однако, ощущая, как постепенно становится легче, бросился к столу и начал спешно записывать всё, что ещё не успело забыться.

Примечание к части Песни: «Я ### собак» гр. «Е##нько»,

«Тучи» гр. Иванушки Интернешнл

Всё ради будущего сына

— А я говорила, что у меня в роду орки были, — краснея и посмеиваясь, Эмельдир обняла приунывшего за столом супруга.

— Да причём тут орки! — Барахир с обречённым видом всплеснул руками. — Мы столько сил приложили, чтобы обеспечить себе будущее! Чтобы ему обеспечить возможность спокойно встать во главе народа!

— Ну, не всем же быть вождями, ты это тоже пойми. Но я думаю, нам не стоило его называть в честь моего папаши. Это моя вина. Папашка ж мой не любил меня, и теперь вот так мстит.

— Ты хотела, как лучше.

— Да нет же, — покачала головой Эмельдир, — я после тяжёлой беременности и родов не в себе была. Я думала, перед папкой хоть как-то извиниться, ведь это из-за нас его бешеный волк укусил. Думала, сынок будет такой же умный, как мой папка. Но, видишь, не стоило. Но, Хирьо, Берен всё равно наш сын, каким бы ни был. Может, придёт день, мы ещё гордиться им будем. Да, не спорю, в его возрасте мы уже грабили таргелионского короля и попрошайничали, а он просто-напросто пьёт и распевает разное постыдное. Но просто прими его, как есть. Представь, что он не сын вождя, а обычный парень.

— Но он — сын вождя, Эм, — Барахир медленно вздохнул. — И мне стоило огромных усилий отстоять это. Ты ведь помнишь?

Супруга помнила. Очень хорошо помнила.

***

Дорога в Ладрос из осадного лагеря преподнесла массу сюрпризов, впрочем, ожидаемых, но всё равно неприятных. Узнав о пропаже и, очевидно, гибели отца, Барахир принял решение ехать домой немедленно, поскольку не представлял, что на самом деле творилось в Алом Просторе в долгие годы его отсутствия. Догадывался, разумеется, получал известия и слухи, только в достоверности большей половины из них уверенности не было. Оставив беременную долгожданным первенцем жену под присмотром эльфийских знахарей, пока дороги не станут безопасными, сын Брегора решил срезать путь, проехав через реки по льду, минуя мосты, но каждый раз, стоило приблизиться к переправе, начинались оттепели. При проезде через лес, Барахир дважды попадал в метели, после которых приходилось браться за лопаты. Но самым обидным оказался финальный эпизод дороги, когда на въезде в Ладрос обнаружился патруль, потребовавший мирианы. Сын пропавшего вождя хотел было представиться и заставить стражу, состоящую исключительно из гномов, извиниться, но потом подумал, и мысли пришли в голову не самые приятные: отец сгинул, когда начал требовать от Кхазад неугодную им работу; возможно, кто-то уже сел на ладросский трон, просто пока не может об этом объявить; здесь сплошной лес, а зимой имеется возможность сделать незаметные после снегопада проруби, в которых очень удобно надолго и бесследно спрятать труп.

Решив не выдавать себя и просто заплатить, Барахир проехал к дому отца.

Больше для порядка, нежели ради результата, потребовав ещё раз очень подробно рассказать о поисках вождя и объяснить причины, по которым Брегор, сын Боромира до сих пор не найден ни живым, ни мёртвым, беоринг убедился заодно, что родитель больше жён не приводил и детей в тайне не нарожал.

Одной проблемой меньше.

Ещё в дороге много размышляя о том, как строить отношения с подданными, которых не видел два десятка лет, Барахир решил собрать всех, кого знал, с кем переписывался, или кого хотя бы помнил по учёбе. Конечно, большинство уже повоевало на севере, и вернулись оттуда далеко не все, но все нужны и не были.

«Радостно видеть, как родители продолжают жить в своих детях», — первое, что сказал при встрече Ангдир — отец друга детства и один из ближайших людей почившего вождя.

Возможно, если бы не общался долгие годы с наугрим, Барахир не понял бы намёка, но гномы всегда говорили такие слова, когда наследник брался за дело отца, и означало это — продолжение того же пути, поддержание тех же связей на прежних условиях.

Но