Двадцать восемь лет спустя, 28 января 1986 года, космический шаттл «Челленджер» оторвался от стартовой площадки и устремился в небо. Через полсекунды после старта из боковой части ракеты с твердым топливом вырвалось облако серого дыма. До этого запуск откладывали четыре раза. Как всегда бывает при взлете, ускорение, во много раз превосходящее ускорение свободного падения g, вжало космонавтов в кресла. В состав экипажа входили: командир Фрэнсис Скоби, пилот Майкл Смит, научные специалисты миссии Эллисон Онидзука, Джудит Резник и Рональд Макнейр; инженер компании Hughes Aircraft Грегори Джарвис и учительница из Новой Англии Криста Маколифф, победительница программы «Учитель в космосе» (общественная программа НАСА, призванная стимулировать интерес детей и конгрессменов к космическим исследованиям). В грузовом отсеке, в котором с легкостью поместилась бы ракета «Юпитер-С» из 1950-х, находились пара спутников, оборудование для проведения эксперимента по динамике жидкостей и аппаратура для отслеживания радиации. За ночь корабль обледенел, и запуск сначала отложили; однако команда экспертов после тщательного осмотра сделала заключение, что лед успеет растаять. Через семь секунд после взлета шаттл выполнил характерный переворот и «повис» на огромном отсоединяемом топливном баке. В таком положении он полетел к востоку над Атлантическим океаном; шум его двигателей, похожий на грохот отбойного молотка, разносился в радиусе сотен километров. Под порывом ветра дым чуть изменил направление. Через минуту после старта — до отсоединения двух ракет с твердым топливом оставалось ровно столько же — в месте стыковки корпуса правой ракеты вспыхнуло пламя. На 72-й секунде ракеты потянуло в разные стороны. Основные двигатели разогнались на полную мощность, и Скоби передал по радиосвязи: «Роджер. Полный вперед». На 73-й секунде топливный бак потерял герметичность и выбросил струю жидкого водорода, которая взорвалась в воздухе. Шаттл внезапно резко толкнуло вбок. Его окутало пламя и клубы дыма. Через несколько секунд «Челленджер» развалился на несколько частей: левое крыло, реющее в небе, как треугольный парус, двигатели, все еще изрыгавшие пламя, и цельнометаллический гроб для пяти мужчин и двух женщин, на всех парах несущийся к океану. Благодаря телевидению и спутникам, поднятым на орбиту предыдущими шаттлами, миллионы людей стали свидетелями катастрофы и могли раз за разом пересматривать ее хронику.

Машина вышла из-под контроля. Американское космическое агентство позиционировало себя как символ технического совершенства: под его руководством люди ступили на Луну; оно насаждало иллюзию, что космические путешествия — нечто обыденное, о чем свидетельствовало само слово «шаттл» («челнок»). Но после аварии на АЭС Три-Майл-Айленд в Пенсильвании[171] и Бхопальской химической катастрофы[172] взрыв «Челленджера» стал окончательным подтверждением того факта, что технологии вырвались из-под контроля человека. Неужели на машины больше нельзя рассчитывать? На смену мечтам о высокотехнологичном будущем, захватившим Америку еще в те годы, когда Фейнман был ребенком, пришел страх и убежденность в том, что технология не просто зло, а зло неуправляемое. Атомные станции, когда-то обещавшие стать неиссякаемым источником чистой энергии, превратились в угрожающие символы неминуемой катастрофы на фоне мирного ландшафта. Автомобили и компьютеры, простые бытовые приборы и гигантские промышленные машины — все стало казаться непредсказуемым, опасным и подозрительным. Сообщество инженеров — окрыленных надеждами идеалистов из фейнмановского детства — превратилось в технократию, раздувшуюся и чрезмерно самоуверенную, которая медленно деградировала в лучах собственной славы создателей сложнейших механизмов. Вот о чем думали в тот день миллионы людей, раз за разом пересматривая на телеэкранах страшные кадры — облако густого дыма и разлетающиеся в стороны огненные обломки, похожие на следы гигантского фейерверка.

Президент Рональд Рейган немедленно объявил о своей решимости продолжить программу запуска шаттлов и выразил поддержку НАСА. Следуя государственному обычаю, он учредил комиссию по расследованию аварии, которую подчеркнуто называли независимой. В официальном заявлении Белого дома говорилось, что речь идет о «группе сторонних экспертов, уважаемых американцев, способных дать беспристрастное заключение». На самом деле в нее входили сплошь «свои» да фигуры, приглашенные из-за их символического статуса, такие как генпрокурор и госсекретарь республиканской администрации Уильям Роджерс и генерал-майор Дональд Кутина, который возглавлял операции по запуску челноков в Министерстве обороны. Кроме того, в комиссии состояли несколько консультантов НАСА и главы компаний — подрядчиков агентства Салли Райд, первая американка в космосе; Нил Армстронг, первый человек на Луне; Чак Йегер, знаменитый пилот-испытатель в отставке; приглашенный в последний момент профессор Ричард Фейнман (благодаря чему на следующий день в газетах появилось сообщение о включении в состав комиссии нобелевского лауреата). В день своего назначения Армстронг заявил, что не видит необходимости в создании независимой комиссии. Роджерс выразился еще яснее: «В ходе этого расследования мы не станем подвергать НАСА несправедливой критике, так как считаем — я, по крайней мере, — что управлением была проделана отличная работа; полагаю, все американцы со мной согласятся».

Белый дом назначил главой комиссии Роджерса, остальные участники были выбраны из списка, предоставленного действующим руководителем космического агентства Уильямом Грэмом. Тридцать лет назад Грэм учился в Калтехе и часто посещал курс «Физика Х», о котором вспоминал как о лучшем вузовском курсе. Позже он слушал лекции Фейнмана в Hughes Aircraft. Но ему не приходило в голову пригласить своего бывшего преподавателя в комиссию, пока эту идею ему не подсказала жена, которая вместе с ним присутствовала на нескольких лекциях. Когда Грэм позвонил Фейнману, тот сказал: «Вы мне портите жизнь». Лишь потом стало ясно, что имел в виду ученый: у него оставалось слишком мало времени… Фейнману диагностировали крайне редко встречающуюся форму рака — макроглобулинемию Вальденстрёма, рак костного мозга. При этом заболевании нарушается функция B-лимфоцитов — белых кровяных клеток: они начинают производить излишки белка, что приводит к вязкости и загущению крови. Ухудшается кровоток, возникает опасность тромбоза. Также одним из следствий этого было нарушение функции почек, от которого Фейнман страдал уже давно. Он выглядел бледным и постаревшим. Врачи мало что могли предложить; они не могли объяснить, как у одного человека возникли две таких необычных разновидности рака. Фейнман же отказывался даже думать о том, что эта болезнь могла быть результатом его работы над проектом атомной бомбы сорокалетней давности.