– Провизия?

– Обижаете. Говорю же, зачищали южнее вас. Хорошо зачищали.

– Кто у вас командир? – спросил Ринат.

Комвзвода еще минут пять отвечал на вопросы, но потом взмолился, чтобы его ребят запустили под навесы и в палатки от дождя. Ринат понял, что, собственно, осталось и правда только ждать колонну, позвал наставника в машину штаба, чтобы уже по-другому взглянуть на ту же карту, над которой еще недавно разочарованно готов был признать провал.

В машине его сразу обрадовали тем, что Роман был подобран бэтээром и уже вырывается из города.

– Он же там, как мышь, заперт был, – удивился наставник.

– Взорвали стену в соседнюю квартиру и через другой подъезд с боем вырвались.

– Он ранен? – спросил Ринат.

– Ни царапины, но с ним пара бойцов уцелевших. Те да… ранены.

– Будут что сообщать, сразу мне передавайте, – сказал Ринат и повернулся к наставнику и начальнику штаба, которого уже удивили новостью о подошедшей колонне подмоги. – Что там с остальными?

– Нас выбили вот отсюда. По сути, БТР забрал последних, включая Романа. Так что этот район нам не подконтролен. – Указывая по карте на недалекую часть города от фабрики, начштаба сказал: – А здесь наши наткнулись на укрепленный квартал. Есть все основания считать, что именно там их КП. Баррикады, гранатометы, автоматы, гранаты… они там отбили уже две наших атаки. Если нет возражений, то подошедших мы именно этим кварталом и озадачим. Нам не собрать там еще народ, чтобы третий штурм устраивать.

– Отлично. КП – это то, что мне и было нужно, – кивнув, сказал Роман. – Дайте координаты артиллерии. Пусть сровняют этот квартал. Не хочу даже вспоминать потом о нем.

Пока наставник передавал указания по рации, начальник штаба очертил большой участок города и сказал:

– Это то, куда мы не дошли. Но там не могут прятаться оставшиеся жители. Физически.

– А куда же они делись?

– Можно уже уверенно говорить, что, пока мы возимся с уличными боями, они покинули город. Больше того, я могу сказать, что покидали они его вот здесь, – начштаба показал участок условной обороны городского ополчения. – И как ни странно, именно отсюда в первую очередь Роман снял своих снайперов перед уходом в город. Этот участок был полностью оголен.

– А наши?

– А наших мы сняли еще раньше.

– Молодцы, – только и сказал Ринат. Обращаясь к вернувшемуся наставнику, он сказал: – Мы упустили жителей.

– Это как? – не понял тот. Ему объяснили, и он присвистнул. – Когда мы сняли последних людей отсюда? Даже если они вышли часа три назад, то они минимум на десять километров отошли.

– Снарядить погоню? – спросил начальник штаба. – Но они, скорее всего, не просто чухают пешком, наслаждаясь дождиком. Наверняка у них и транспорт есть, и, более чем вероятно, охранение. То есть посылкой взвода тут не ограничишься. А два-три взвода нам нельзя посылать. У нас основная задача – город.

Ринат хмуро глядел на карту, и даже вошедший в машину комвзвода разведки из новой колонны не отвлек его от мыслей. Наконец он сказал:

– Пошлите вертолет и два отделения бойцов. Вертолет должен найти колонну и высадить отделения для засады на ее пути, после этого вернуться и, уничтожая замыкающих, гнать колонну на засаду.

– Это ничего, что погода нелетная? – насмешливо спросил Рината наставник.

Ринат посмотрел на него и ответил жестко:

– Никто не должен уйти. Если эта колонна закрепится в другом населенном пункте, нам придется начинать все снова. Я больше такого позора не перенесу.

– Но вертолеты в такую погоду не летают, – изумился наставник.

– Точнее, летают, но недолго… и недалеко… – хмуро поправил начальник штаба.

– Я сказал – пусть летят. – Обращаясь к новенькому, Ринат сказал: – Выделите два отделения. Из тех, у кого не будет сомнений стрелять или нет по безоружной толпе. Возьмите боезапаса побольше. И на площадку вертолетную… вам покажут. Наставник, проводи и отправь.

Не выражая эмоций, наставник и комвзвода вышли, чтобы отправить людей. Начальник штаба тоже воздержался от хмыканья и прочих выражений чувств, в кузове штабной машины только рация надрывалась десятком голосов командиров взводов и ротных, сообщая, куда их занесла нелегкая.

– Антон! Что у вас там происходит? – требовательно кричал Ханин в рацию.

Отдельные слова, которые он улавливал в ответах, ничего ему не говорили.

– Мать вашу! Сделайте связь! – рявкнул Ханин на техников.

– Там сейчас ад, – сказал один из командиров ополчения, поглядывая на зарево за пятиэтажками в стороне «безопасного» квартала. – Посмотрите. Ведь никуда больше не стреляют, только туда весь огонь сконцентрировали.

Сквозь непонятно как уцелевшие, запыленные стекла фабричного управления Ханин с рацией в руках тоже посмотрел на дым и пламя, что поднимались над, казалось, неприступным убежищем. Они все рассчитывали на этот квартал, что он станет последним спасением, когда боевики займут весь город. Но случилось странное и непонятное. Именно на него был обрушен весь гнев и вся злость бандитов. Обстрел продолжался уже больше получаса, и при таком количестве сотрясающих, казалось, весь город взрывов Ханин уже не надеялся увидеть Антона живым. Запертые на небольшом островке ополченцы в том квартале теперь стали жертвами бездумной надежды на спасение.

Обстрел прекратился на сороковой минуте, и Ханин в который раз попытался связаться с Антоном.

– Антон! Кто меня слышит с тридцатых Энтузиастов? Ответьте!

Ждать долго не пришлось. Чей-то искаженный голос сказал, что по этому адресу уже больше точно никто жить не будет.

– Что за шутки! – возмутился Ханин.

– Да какие уж тут шутки, – сказал голос опять насмешливо. – Тут непонятно как полдома уцелело…

– Рухлова там видели?

– Ага. Он поднялся на развалины с остальными, хотят удержать квартал.

– Вы можете найти его и дать рацию?

Кряхтение в микрофоне и грустно-насмешливый ответ:

– Боюсь, что нет. Я ранен.

– Кто-нибудь на ногах там есть?

– Все, кто мог, пошли защищать квартал от штурма. Я там как раз уже выстрелы слышу.

Говорить собственно было не о чем, и Ханин отдал рацию штабисту, который стал вытаскивать нужные ему сведения из раненого.

Рассматривая сквозь муть окна и дождь все больше опускающийся в сумерки город, Ханин думал только о том, что он даже с Антоном попрощаться не успел. Да еще напоследок кретином обозвал. В то, что из окруженного наверняка квартала Рухлов сможет выбраться, у Ханина были большие сомнения. Он просто в это не верил, хотя и надеялся.