Путь привел отряд к расщепленному стволу гигантской ольхи, лежащему на земле. Погребенное в переплетении сломанных ветвей, дерево возвышалось подобно белой стене. Когда рыцари проезжали вдоль него, среди кроны вспыхнуло пламя, превращая белую древесину в черный уголь. Доехав до основания ольхи, они обнаружили лишь зазубренный расщепленный обломок. Дерево тлело и дымилось, не позволяя разглядеть то, что находилось дальше.

Ехавшие в голове отряда рыцари скрылись в этой пелене.

Плотнее обмотав лицо шарфом, Микейн в сопровождении вирлианцев последовал за ними. Они ехали, ориентируясь лишь по крупам лошадей впереди, до тех пор пока дым не рассеялся, позволив увидеть то, что было впереди.

Огромная воронка в два раза превосходила размерами площадку для рыцарских турниров. В глубину она была вдвое меньше, чем в поперечнике; края ее горели и дымились. Микейн взирал на нее, потрясенный зрелищем демонстрации невиданной разрушительной силы.

И это был всего один «котел Гадисса».

Принц невольно усмехнулся.

Но тут к нему сквозь вирлианцев подъехал человек на гнедом жеребце. Хотя лицо у него, как и у всех остальных, было скрыто шарфом, Микейн легко узнал Врита по кожаной перевязи и черной татуировке вокруг глаз. Исповедник уехал вперед с небольшим отрядом рыцарей. Причину такого поступка он сжимал в руке.

Приблизившись к принцу, Врит осадил гарцующего жеребца и поднял хрустальный шар. Микейн знал, что с помощью этого инструмента Исповедник отслеживал местонахождение украденного сокровища.

Принц заглянул в воронку.

Врит опередил остальных, чтобы разыскать какие-либо следы присутствия бронзового артефакта. И вот сейчас он сообщил о том, что ему удалось узнать.

– Я полностью обошел вокруг воронки, – стараясь отдышаться, выдавил Исповедник. Голос его под шарфом прозвучал глухо. – Ничего.

Микейн насладился горечью поражения, прозвучавшей в голосе Врита.

– В таком случае ваше сокровище придется раскапывать.

– Похоже на то. Но это потребует много лун. А поскольку война уже совсем близко, успех, если он и будет нам сопутствовать, окажется запоздалым.

– Не бойтесь! – презрительно фыркнул Микейн. – Отец снабдит вас всем необходимым, чтобы быстро раскопать ответы, погребенные в этой воронке. И дело тут не только в каком-то древнем оружии.

Исповедник вопросительно посмотрел на него.

– Речь идет также о моем брате, – объяснил принц.

Отвернувшись, Врит снова обвел взглядом огромную воронку.

– В таком взрыве ничто не могло уцелеть.

Но относительно всего, что касалось его брата, у Микейна имелись свои соображения.

– Я сочту Канте мертвым только тогда, когда буду держать в руках его череп!

– Пожалуй, мудрое решение, – медленно кивнул Исповедник.

Микейн мысленно представил себе своего брата, бронзовое изваяние и даже единокровную сестру, которую никогда не видел. Посмотрев на дымящуюся воронку, он нахмурился.

«Если они не погибли, то где же они?»

Райф шел следом за Шийей, хромавшей по тоннелю с медными стенами. Там, где ступали ее бронзовые ступни, металл на мгновение загорался ярче, но тотчас же снова тускнел, как только нога отрывалась от пола. Также Шийя проводила кончиками пальцев по стене, оставляя за собой сияющую полосу.

В воздухе чувствовался запах грозы.

По настоянию Шан Шийя шла первой. Однако Райф следовал за ней по пятам, готовый подхватить ее, если она ослабеет или споткнется. Они двигались по тоннелю уже целый колокол, а то и дольше, и конца по-прежнему не было видно. Но, по крайней мере, Шийя до сих пор держалась.

Подобно пению женщин-кефра’кай, алхимия этого странного металла подпитывала ее силами, однако, по-видимому, этого хватало только на то, чтобы она шла, и больше ни на что.

До сих пор бронзовая женщина не промолвила ни слова.

Райф оглядывался по сторонам, не обращая внимания на перешептывания халендийцев. Он изучал круглый тоннель, ощупывал металл пальцами, проводя кончиками по гладкой поверхности без швов.

«Ни одного гвоздя, ни одной заклепки!»

Райф поднял взгляд. Свод поднимался высоко, и даже Шийя не смогла бы дотянуться руками до противоположных стен. Райф разглядывал странный металл, вспоминая, где в последний раз видел нечто подобное.

«В каменоломнях Мела».

Он восстановил в памяти то, как обнаружил Шийю. Она находилась в яйце из той же самой меди без швов, вмурованном в скалу глубоко под землей. У него перед глазами возникла картина того, какой она была тогда, стоящая в стеклянной нише в окружении паутины медных и стеклянных трубок, наполненных бурлящим золотистым эликсиром. Идеал работы ваятеля, спящая бронзовая богиня.

Райф посмотрел на нее. Сейчас нога у нее была неестественно подогнута, поверхность покрылась вмятинами и царапинами. «Может быть, тебе не нужно было покидать свое яйцо. Этот мир слишком суров даже для женщины, сделанной из металла».

Он вздохнул.

Пратик и Ллира шли следом за ним. Чааен восторженно озирался по сторонам, глава воровской гильдии просто не отрывала взгляда от бронзового тела Шийи. При каждой вспышке света на полу глаза Ллиры озарялись алчностью и расчетом.

«Теперь нужно очень внимательно приглядывать за ней».

Шедший рядом с Ллирой Пратик не скрывал своего восхищения – но не только Шийей. Чааен то и дело оглядывался назад, на группу халендийцев во главе с огромным варгром, замыкавших шествие следом за кучкой кефра’кай вокруг Шан.

Райф понимал, к кому приковано внимание Пратика. На самом деле и его самого заинтересовала загадочная девушка лет четырнадцати-пятнадцати, очевидно, наделенная талантом обуздывающего пения небывалой силы. Он вспоминал слова старейшины насчет того, кого искал в Приоблачье королевский легион.

Певуний.

Ду’а та.

Что означало: «обе».

Райф перевел взгляд с Шийи на девушку по имени Никс.

Две певуньи – одна бронзовая, другая из плоти и крови – однако он чувствовал, что между ними есть какая-то связь. Но как такое возможно? Одна древняя, как мир, другая совсем юная.

– Нельзя ли остановиться на пару мгновений? – окликнули сзади.

Оглянувшись, Райф остановился на самом старшем из халендийцев, мужчине с рыжеватыми волосами, забранными в хвостик, щеки и подбородок его заросли темной щетиной. Судя по безукоризненно правильной речи и небольшому налету властности, это был ученый муж.

Мужчина махнул молодой певунье. В свете ламп в руках проводников-туземцев Райф увидел, какое у девушки бледное лицо. Она опиралась на толстого молодого парня с раскрасневшимися щеками и секирой за спиной. Казалось, девушка была готова в любой момент свалиться без чувств. В отличие от Шийи она не подпитывалась энергией от стен тоннеля.