— Мне не раз приходилось скрываться бегством и прятаться, — прогнусавил Пендер, — и я бы на вашем месте отправился в Туркад. Вы говорите, это гнусный город! Ну что ж, может, даже ваши враги погнушаются им. Кроме того, взять его будет намного сложнее, чем Сет.

— Делать нечего, Карана. Придется нам податься в Туркад.

Карана отвернулась и уставилась на воду. Она дрожала и старалась как можно крепче сжать веки, но все равно по ее щекам скатилось две слезинки.

Пендер заметил ее слезы и понял, что они значат.

«Ты добрая девушка, — подумал он. — И я бы сделал это для тебя, если бы ты попросила».

— Я незнаком с землями, через которые надо пройти, чтобы оказаться в Туркаде, — сказал он тоном моряка, испытывающего глубокое презрение к любым формам передвижения по суше. — Теперь я даже не могу везти вас днем вниз по реке. Но среди болот много проток. Дальше река делится на много рукавов. Темной ночью я могу вывезти вас на морской берег, а оттуда вы сами доберетесь до Туркада.

Ночь выдалась безоблачной и ясной. Тумана не было, и светила полная луна. Следующая ночь была такой же, и они провели два холодных и наполненных томительным ожиданием дня в тростнике. Когда наступила третья ночь, небо затянули облака, спустились туман и тьма. Сразу после захода солнца Пендер сел на руль.

Во время путешествия Карана практически не проронила ни слова. Она чувствовала себя совершенно беспомощной и на все махнула рукой. Она выбилась из сил. Как ей хотелось увидеть Магрету! Но теперь та ни за что не найдет Карану! Девушка ощущала вокруг себя мощь Иггура. Кроме того, она ощущала присутствие вельмов. Однако она думала не только об Иггуре; она вспоминала посетившие ее во сне глаза: они становились все больше, все злее, все ближе. Их обладатель стремился овладеть Караной, потому что она была нужна ему для выполнения каких-то своих планов. День и ночь слились в страшный сон. Кроме того, ее начал преследовать безотчетный ужас за собственную судьбу. Порой ей казалось, что она сходит с ума, хотя ее и утешало немножко присутствие Лиана. К тому же ей было легче оттого, что Пендер, старавшийся за заплаченные ему деньги, излучал уверенность.

Он отвел лодку в извилистые протоки в болотах, и к утру, когда подул восточный ветер, они почувствовали соленый запах моря. Пендер настоял на том, чтобы днем они спрятались в болотах, и не напрасно, так как утром повсюду стали шнырять маленькие лодки неприятеля. Они прочесывали все протоки, а днем до беглецов донесся скрип весел и стон дерева: вверх по течению Гарра поднималась целая флотилия.

С первыми порывами морского ветра на пухлом щербатом лице Пендера появилось мечтательное выражение.

— Как я скучаю по морю! — с несчастным видом сказал он.

Впервые за много дней на лице у Караны вспыхнуло что-то похожее на любопытство.

— А почему?

— У меня было небольшое судно. Я возил на нем вдоль берега разные грузы, а иногда ходил и за море. Но повсюду меня окружали враги, одни враги, — грустно сказал Пендер. — Они ненавидели меня, потому что все хотели воспользоваться моими услугами. Мои враги объединились, стали меня травить и даже подожгли мое судно. Оно сгорело дотла. Я не мог расплатиться с долгами, и мне пришлось бежать. Я был лучшим моряком на Туркадском Море. Теперь я плаваю на утлой лодчонке по вонючей реке и даже не могу заработать себе на жизнь!

Вечером беглецы без особого труда обвели вокруг пальца вражеские патрули и к полуночи выплыли в море через северный рукав дельты Гарра. С севера дул сильный ветер, и о песчаную косу возле берега разбивались высокие волны. Каждая волна, ударяя в борт маленькой лодке, заставляла ее крениться и поднимать облако брызг, окатывавших с головы до ног тех, кто в ней находился. Через несколько минут все насквозь промокли. Пендер с трудом развернул лодку, и волны перестали бить в борт, но теперь нос лодки лез в небо, поднимаясь на гребень волны, а потом корма лодки вздымалась вверх, когда она начинала скользить в ложбину между валами.

— Не бойтесь! — крикнул Пендер, стараясь перекричать ветер. — Все будет хорошо! Я высажу вас на берег неподалеку от поселка. Там вы сможете купить или украсть лодку. До Туркада два-три дня на север, а мне надо возвращаться к детям.

Он провел лодку через прибой, и она скользнула на берег. Карана осторожно ступила с носа на песок и осталась терпеливо стоять, придерживая лодку за канат и бессмысленно глядя на воду. Корма поднималась и опускалась на волнах, а под носом лодки скрипел песок.

Лиан не хотел вылезать на берег. Ему было очень страшно. Он понимал, что, даже если ему и удастся похитить лодку, ему никогда не довести ее до Туркада по бурному морю. Он стал с ностальгией вспоминать об опасностях тропы, приведшей их с Караной в Шазмак.

— У меня ничего не выйдет, — уныло пробормотал он. — Я никогда не управлял лодкой.

Пендер бросил на него презрительный взгляд.

— Какой же ты жалкий! — через некоторое время сказал он. — Подумать только, что когда-то я тебя боялся! Зачем мне тебе помогать?! Я не стану делать этого даже за деньги!

Потом он обернулся к Каране, уныло смотревшей на воду, и их взгляды встретились.

— Может, ты поможешь нам ради меня? — спросила его девушка, и продажное сердце Пендера снова дрогнуло. Он подумал, а потом, как бы случайно, задел рукой свой кожаный кошель, в котором зазвенели монеты. Лиан положил горсть серебра в его обветренную ладонь. Пендер позвенел монетами и протянул Лиану раскрытую ладонь. Лиан неохотно положил на нее еще одну монету, которая тут же исчезла в кошельке вместе с остальными.

— Садитесь в лодку! — сказал Пендер.

— А как же твои дети? — спросил Лиан.

Пендер тяжело вздохнул.

— Пожалуй, в Сете им не хуже, чем в любом другом месте, — ответил он.

Механическим движением, словно ей приходилось делать это раньше сотни раз, Карана оттолкнула лодку от берега и ловко вскочила на нос, даже не замочив сапог. Она села на дно лодки и снова уставилась на волны.

«По-моему, она не понимает, что с ней происходит», — подумал Лиан. Пендер отвязал мачту, вставил ее в гнездо и поднял небольшой парус. По-прежнему дул северный ветер. Лавируя, лодка вышла в море.

Этой ночью Карана вновь закричала во сне. Лиан взял ее за руку, и некоторое время она лежала тихо. Вскоре она снова стала биться во сне, что-то выкрикивая на баннадорском диалекте, который Лиан почти не понимал. Он крепко обнял ее и стал гладить ее спутанные волосы и соленые от морской воды щеки. Потом они крепко уснули.

Внезапно связь, созданная Караной с Лианом в Шазмаке, ожила, и на Лиана обрушился поток кошмаров: невероятные лица — Вартилы, Идлиса, Иггура, еще чье-то лицо. Лиан метался в полудреме, вспоминая сон, посетивший его в Туллине. Он догадался, что это было за лицо, привидевшееся ему ночью на стоянке на берегу лесной речки. Это была та же огромная фигура, восседавшая на колоссальном каменном кресле, — фигура, разорвавшая цепи и протянувшая к Лиану свои руки.