с нами и выставлялись по углам стола, чтобы каждый из взрослых, кто пожелает, мог попить из них пиво.

Завязался разговор из тех, к которым обычно не прислушиваешься. Про пояса (полосы на щите, идущие от левой верхней стороны герба к правой нижней), про геральдических львов и червлень (особый красный цвет) и прочем из того, что играет важную роль в гербах.

Потом дядя Альберта вспомнил про герб, вырезанный на мосту где-то в Кембриджшире, о котором узнал от мистера Тернбулла, и беседа перекинулась на предметы, которые дядя Альберта обсуждал с мейдстонскими антикварами, когда те осматривали снятый им старинный загородный дом, а мы постарались снабдить их впечатляющими находками во время раскопок древнеримского кургана.

Услышав слова «с одной стойкой», «средник окна», «багет» и «подводка фундамента», Освальд понял: пора уходить. И мы удалились, прихватив с собой десерт, которым предпочли насладиться в общей комнате, где можно спокойно жарить каштаны, не опасаясь испачкать пальцы.

В самом начале знакомства с Дейзи мы называли её Белой Мышью. Брат её тоже сильно смахивал на ручного зверька. Но вы ведь знаете, как обманчива наружность и насколько она не совпадает порой с внутренней сутью. Ну и мы, разумеется, тоже приложили усилия, чтобы сделать его несколько счастливее. В итоге он много чего освоил.

Да и Дейзи – славное создание, хотя, вопреки всем нашим стараниям, до сих пор пытается строить из себя благовоспитанную леди. Кошмарное, по-моему, словосочетание «благовоспитанная леди». И дядя Альберта со мной совершенно согласен. Он говорит, что девочки всё равно не леди, а значит, пусть остаются счастливыми сорвиголовами и не тратят попусту сил на подражание чопорным дамам.

Но я не об этом собрался вам рассказать. Просто писатели по ходу основного повествования попутно вспоминают о куче разных прочих вещей и кое о чём из этого тоже пишут. Так бывало и с Теккереем, и с авторами из Общества религиозных трактатов, и с многими другими, включая миссис Хамфри Уорд, о которой вы, полагаю, ни разу не слышали, хотя её книги иным людям нравятся[102]. Правда, у меня есть сильное подозрение, что они её родственники. Прочёл у неё одну, про баронета, и мне совсем не понравилось. Даже дочитывать бы не стал, но дело было на морском побережье дождливым воскресеньем, и в доме ничего не нашлось, кроме справочника «Брэдшоу» с расписанием железных дорог и ещё какой-то «Элси, или…» (дальше не помню).

Ну а теперь пора вернуться к тому, что с нами произошло перед Рождеством.

– Послушайте… – произнёс Денни непосредственно после того, как обжёг пальцы каштаном, который, будучи очищен, оказался гнилым (не такова ли вся наша жизнь?), и, избавившись от него, принялся облизывать обожжённые пальцы. – Послушайте, а что насчёт антикваров?

– Ну и что насчёт них? – очень ласково осведомился Освальд. Он всегда старается быть к юному Фоулксу как можно добрее, чтобы выпестовать из «белой мышки» мужчину.

– Да мне вот кажется, что стать антикваром нетрудно, – ответил Денни.

– Ну, не знаю, – засомневался Дикки. – Придётся ведь читать очень нудные книги. Целую кучу. И держать в памяти всё, что прочёл.

– Необязательно, – возразила Элис. – Помните, с антикварами приходила девочка, про которую дядя Альберта сказал, что платье из красного бархата на ней выглядит как обивка на мебели. Ну так вот, бьюсь об заклад, она вообще никогда ничего не читала.

– Об заклад биться нехорошо, особенно в воскресенье, – встряла Дора.

– Тогда скажу иначе: можете быть уверены, – поправила себя Элис.

– Так что дальше-то? – воззрился на Денни Освальд. – Давай. Излагай.

Он понял, что у юного друга возникла идея, но тот пока не сумел её как следует сформулировать, чтобы представить на общий суд. А когда у кого-то из остальных возникают идеи, их надо очень терпеливо выслушивать, даже если идеи эти окажутся глупыми.

– Ты меня, пожалуйста, не торопи, – откликнулся Денни, тревожно щёлкая пальцами.

Мы попытались проявить терпение.

– Ну, вот почему мы не можем стать ими? – изрёк наконец, после весьма продолжительной паузы, Денни.

– Он имеет в виду антикваров, – пояснил Освальд недоумевающей аудитории. – Ну, положим, мы станем ими. Куда в таком случае нам идти? И что делать, когда куда-нибудь доберёмся?

Дентист (это мы его так иногда называем, а настоящее его имя – Деннис) сперва покраснел, потом побелел, а затем утянул Освальда к окну для тайных переговоров. Освальд постарался расслышать всё им произнесённое, хотя это было и нелегко, потому что Денни жутко жужжит, когда шепчет.

– Ну хорошо. Давай я, – сказал Освальд, когда ему удалось наконец извлечь суть из косноязычных объяснений. – Одно меня удивляет: откуда такая застенчивость после того, что нам всем довелось испытать прошлым летом? Это ведь просто очередная игра. – И, повернувшись к вежливым и внимательным слушателям, он принялся доводить до их сведения придуманное Денни: – Помните тот день, когда мы отправились с дядей Альберта в Бекслихит? Ну так вот. Там был дом. И дядя Альберта рассказал, что в нём живёт очень умный писатель, а в давние времена там обреталась одна историческая личность – сэр Томас… Как его там?.. Денни считает, что нынешний хозяин дома, возможно, позволит нам у него побывать в качестве антикваров. С железной дороги это место выглядит потрясающе.

– Но что мы будем там делать? – спросил Дикки. – Не думаю, что хозяин станет угощать нас чаем, как мы – антикваров, когда они пожаловали к дяде Альберта.

– Не знаю, – проговорила задумчиво Элис. – Может, нам нужно одеться подобающим образом. Ну, например, надеть очки. И прихватить с собой газеты. По-моему, замечательная идея. Будет чем заполнить рождественские каникулы. Во всяком случае, дни перед свадьбой. Давайте попробуем.

– Хорошо. Я не возражаю. Думаю, это будет полезно и познавательно, – одобрила Дора. – Нам ведь придётся читать много книг по истории. Ну, вы тут договаривайтесь, а я пойду покажу Дейзи наши платья подружек невесты.

Увы, предстоящая свадьба была неминуема. Дядя Альберта вскорости собирался жениться, и отчасти по нашей вине, хотя история, которую я вам сейчас рассказываю, тут ни при чём.

Итак, две Д. пошли любоваться нарядами. Девочки это любят. А вот Элис, которая вообще жалеет, что согласилась родиться девчонкой, осталась с нами, и у нас состоялось длительное и серьёзное совещание.

– Вот только одно меня беспокоит, – сказал Освальд. – Раз в этом нет ничего неправильного, может выйти невесело.

– О, Освальд! – воскликнула Элис, как-то очень похоже на Дору.

– Не понял, к чему ты? – поморщился Освальд. – Я лично имею в виду, что, когда что-нибудь наверняка должно быть в порядке, это обычно бывает не так. Ну, в том смысле, что