— Не пойдет, — отрезала Грейс. — В конце концов, я одна из владелиц газеты, стоит мое слово чего-нибудь? Мистер Булл, вас я угощу банановым пирожным. Мэри-то с ее комплекцией, конечно, не стоит…

— Вы серьезно? — спросил Булл.

— Еще как серьезно.

— Ну раз так. — Булл позвонил в колокольчик, и в его клетушке снова появилась Мэри Кемпер.

— Одевайся, Мэри, — скомандовал он. — Миссис Тейт приглашает нас в «Йессл».

— Да я… — начала Мэри.

— Одевайтесь-одевайтесь, — не дала ей договорить Грейс. — Идти далековато, так что поедем на машине, я ее у подъезда оставила.

— Это какая, с поднятым верхом? — спросила Мэри.

— Да, но мы поедем медленно, ветром не сдует.

— Да нет, я и хочу, чтобы верх был поднят, пусть все видят, — затараторила Мэри, удаляясь в женскую раздевалку.

— Пять кварталов — это слишком далеко? — удивился Холлистер. — Люди из фарфоровой лавки мистера Булла по меньшей мере двадцать кварталов в день вышагивают, верно, Артур?

— Да, а если бы люди из вашей лавки ходили бы чуть-чуть побольше, то и выглядели бы здоровее и жили дольше. — Булл принялся натягивать пальто.

— А вы что, мистер Холлистер, налегке? — спросила Грейс.

— А зачем мне пальто в такую погоду? Да и вообще в моем отделе все мы немного чокнутые по части свежего воздуха, — улыбнулся Холлистер.

— Просто не хотят тратиться на пальто, миссис Тейт, — пояснил Булл. — Они на другое тратят деньги — кстати, вовсе не в «Йессле».

«Йессл» — лучшая в городе кондитерская, где мороженое бывает только хорошее или отличное. С недавнего времени она стала и модным дневным рестораном. Карл Йессл во всеуслышание заявил, что угроза конкуренции со стороны гостиницы «Несквехела» его не пугает.

— Вот когда у меня перестанут заранее заказывать столики на завтрашний день, тогда и начну беспокоиться, — заговорил он. — К тому же где гостиница покупает мороженое для своих гостей? В «Йессле». И знаете что? Я могу потерять деньги на автоматах с газированной водой или обедах. Пока это не так, но я могу себе это позволить. Потому что продаю мороженое повсюду, вплоть до Джонстауна, да и это небольшое здание принадлежит мне. Всего четыре этажа и погреб, но место такое, что смогу продать в любую минуту и спокойно удалюсь на отдых.

— Надеюсь, этого никогда не произойдет, мистер Йессл, — замахала руками Грейс.

— Когда-то я подумывал об этом, но потом засомневался, — проговорил Йессл. — Собирался на старую родину съездить, но сейчас, после войны, как-то расхотелось.

Это был добродушный, хотя и не чрезмерно жизнерадостный мужчина, который и Грейс, и людям, несколькими годами старше ее, с самого детства казался каким-то родичем Санта-Клауса. Совершенно безгрешная личность.

— Как это вы все вместе здесь очутились? — удивился он. — Миссис Тейт? Артур? Джек? И эта симпатичная юная леди, простите, не знаю вашего имени? Ах да, газета. Тогда все понятно. Газета. — Бармен принял заказ: шоколадное мороженое с содовой для дам, с двойной кокой — для мужчин. Все подняли бокалы, приветствуя Грейс.

— За премиальные, — провозгласил тост Холлистер.

— За моих новых коллег, — ответила Грейс. Она оплатила счет — по одиннадцать центов за коку, по двадцать два за соду, — и все вернулись в редакцию. Холлистер задержался с Грейс в приемной.

— Хотите пройтись по лавке? — предложил он.

— Только не сегодня, уже нет времени, — отказалась Грейс. — Надо заехать за дочерью в школу.

— Ну что ж, надеюсь, скоро увидимся. Прихватите с собой дочь, у нас, знаете ли, есть детский тур.

— Непременно. Рада была увидеться со всеми вами. Мэри, мистер Булл, мистер Холлистер. — Все раскланялись, и Грейс отъехала от редакции.

— Какая славная женщина, верно? — произнесла Мэри.

— Да уж, поприятнее своего брата, — согласился Холлистер. — Надо отдать ей должное.

— Ну, Брок Колдуэлл человек, конечно, своеобразный, но дураком его на назовешь, — заметил Булл.

— Доказать это было бы не просто, — усмехнулся Холлистер.

— Ой, меня же гранки ждут, — спохватилась Мэри. — Всю ночь сидеть придется.

— Зато тебя важная дама угостила содовой, — сказал Холлистер. — Ладно, нам всем пора за работу.

Мэри оставила мужчин вдвоем, и Булл повернулся к Холлистеру:

— Слушайте, что происходит? Мне было показалось, что вы неравнодушны к миссис Тейт, а сейчас вижу, не особенно она вам по душе.

— Ну, я не знаю, Артур, — пожал плечами Холлистер. — Она, конечно, хочет добра, но мороженое с содовой в «Йессле»… не думаете же вы, что это может произвести на меня такое же впечатление, как на Мэри Кемпер.

— Впечатление? На вас? А я и не думаю, что она хотела произвести впечатление на вас, меня или Мэри. Не похоже, что она из тех, кто пытается произвести впечатление, а уж коли на то пошло, то с ее деньгами она бы не в «Йессл» нас пригласила.

— Пожалуй, так.

— Не надо быть таким подозрительным, Джек, вам же легче жить будет. Ладно, действительно пора за работу. До завтра.

— До завтра. — Не дожидаясь лифта, Холлистер взбежал по лестнице и сел за стол. Он проработал больше часа — исправляя подписи к иллюстрациям, раздавая задания на вечер и на ночь, просматривая гранки завтрашнего утреннего выпуска — и уже засобирался домой, когда его окликнул Харолд Джефф, совмещавший в одном лице заместителя редактора городского выпуска, копировальщика, правщика, спортивного репортера и вообще мастера на все руки:

— Джек, тебя по пятой вызывают.

— Кто?

— Женщина. Говорит, по личному вопросу.

Холлистер поднял телефонную трубку, на которой была намалевана цифра 5.

— Слушаю.

— Мистер Холлистер? Это Грейс Тейт. Хорошо, что я вас застала. Я вот по какому поводу звоню. Только что домой приехала, на ферму, а по дороге все думала, что́ это я, как хозяйка, вломилась в редакцию…

— Но так оно и есть, — прервал ее Холлистер.

— Что так и есть?

— Вы и есть хозяйка.

— Да-да, но вот что меня смущает, почему я и звоню. Я не имела права заявляться и едва не волоком тащить вас всех в кондитерскую. Ехала и думала, что, наверное, помешала вам работать и теперь приходится наверстывать, сидеть допоздна. Я пыталась связаться с мистером Буллом и Мэри, но они уже ушли домой.

— Да что вы, миссис Тейт, напротив, мы вам очень благодарны, все было прекрасно. Чрезвычайно любезно с вашей стороны.

— По-моему, вы сами не очень-то верите в то, что говорите, но я вас не виню. Так вот, я звоню, чтобы извиниться. Я хочу, чтобы вы знали, что мне самой не нравятся такие вещи и амплуа леди Благодетельницы никогда не импонировало, хотя, боюсь, нынче днем именно в этой роли я и выступила… Вот, собственно, и все, что я хотела сказать. Мистеру Буллу и Мэри позвоню завтра.