Детройт, 28 ноября 1931 г. Брошенный камень попал в голову конному полицейскому, и он был сброшен с лошади; одного демонстранта арестовали сегодня утром во время беспорядков в парке «Грандсеркус», где собрались 2 тыс. мужчин и женщин, сопротивляясь приказу полиции.

Чикаго, 1 апреля 1932 г. Пятьсот школьников, в основном с исхудалыми лицами и одетых в лохмотья, устроили демонстрацию от деловой части города до здания совета по образованию, с тем чтобы потребовать от школ обеспечения учащихся питанием.

Бостон, 3 июня 1932 г. Двадцать пять оголодавших детей набросились на «шведский стол», сервированный для ветеранов Испано-американской войны, во время бостонского парада. Были вызваны два полицейских фургона, чтобы увезти нарушителей.

Нью-Йорк, 21 января 1933 г. Сегодня несколько сотен безработных окружили ресторан в районе Юнион-сквер и потребовали, чтобы их накормили бесплатно…

Сиэтл, 16 февраля 1933 г. Сегодня рано вечером снята двухдневная осада со здания администрации города и графства, занятого армией из примерно 5 тыс. безработных. Помощникам шерифов и полиции потребовалось почти два часа, чтобы выставить оттуда демонстрантов».

Поэт-песенник Эдгар (Йип) Харбург рассказывал Стадсу Тёркелу[181]о событиях 1932 г.: «В то время я ходил по улицам, и ты бы видел очереди за хлебом. Самая большая в Нью-Йорке стояла к Уильяму Рэндолфу Хёрсту. У него был большой грузовик, а на нем – несколько человек и здоровые баки с горячим супом и хлеб. Ребята с обмотанными мешковиной ногами выстраивались в очередь вокруг всей площади Колумба, а потом очередь тянулась кварталом за квартал, огибая весь парк. Люди ждали». Харбург написал песню «Браток, подкинь десяток центов» для шоу «Американа».

Тогда в одежде хаки,

Мой бог, как мы смотрелись!

В башке – лишь Янки-дудл-бум,

И миллион ботинок «Хайфа» прошли огонь и ад.

А я – тот барабанщик.

Ты помнишь ведь меня?

Меня все звали Эл.

Ведь Эл же был всегда!

Ты помнишь ведь дружка?

Браток, подкинь десяток центов.

Это не было просто песней отчаяния. Йип Харбург объяснял Тёркелу: «Человек в этой песне на самом деле говорит: я кое-что сделал для этой страны. И где, черт побери, мои дивиденды?…Это больше, чем желание вызвать жалость. Это не опускает его до уровня простого попрошайки. Это делает его человеком, обладающим чувством собственного достоинства, задающим вопросы – и в какой-то степени тоже разъяренным, таким, каким он и должен быть».

Гнев ветеранов Первой мировой войны, оказавшихся без работы, с голодающими семьями, вылился в марш на Вашингтон с требованием выплаты бонусов, который состоялся весной-летом 1932 г. Ветераны, получившие от правительства сертификаты на компенсацию в течение нескольких лет в будущем, просили, чтобы Конгресс выплатил им все причитающиеся средства сейчас, когда люди отчаянно нуждались в деньгах. Они начали съезжаться в столицу со всей страны, вместе с женами и детьми или в одиночку. Люди приезжали на машинах-развалюхах, или ехали «зайцем» на товарных поездах, или перемещались на попутных машинах. Это были шахтеры из штата Западная Виргиния, рабочие листопрокатных предприятий из Колумбуса (Джорджия) и безработные ветераны-поляки из Чикаго. Одна семья: муж, жена и трехлетний ребенок – добиралась из Калифорнии три месяца в товарных вагонах. Вождь Бегущий Волк – безработный индеец племени мескалеро из Нью-Мексико – появился в традиционном индейском костюме, с луком и стрелами.

Всего прибыло более 20 тыс. ветеранов. Большая часть их поселилась в палаточном городке на берегу реки Потомак в районе Анакостия-Флэтс напротив Капитолия, где, как писал Дж. Дос Пассос, «мужчины спали под небольшими навесами, сооруженными из старых газет, картонных коробок, разнообразной тары, жестяных листов или обрывков толя, во всевозможных странных самодельных укрытиях от дождя, материалы для изготовления которых были собраны на городских свалках». Законопроект о выплате бонусов прошел через палату представителей, но не был одобрен в сенате, вследствие чего некоторые ветераны впали в уныние и вернулись домой. Но большинство осталось – часть участников марша расположилась прямо в правительственных зданиях по соседству с Капитолием, остальные проживали в Анакостия-Флэтс, и президент Гувер отдал армии приказ выселить их оттуда.

Около Белого дома были собраны следующие военные силы: по четыре подразделения кавалерии и пехоты, рота автоматчиков и шесть танков. Руководил операцией генерал Дуглас Макартур, ему помогал майор Дуайт Эйзенхауэр, среди офицеров находился и Джордж С. Паттон. Макартур направил по Пенсильвания-авеню войска, которые использовали слезоточивый газ, чтобы выкурить ветеранов из старых зданий, а затем приказал поджечь эти строения. Потом армия перешла через мост в Анакостию. Тысячи ветеранов, их жены и дети стали разбегаться, когда начал распространяться слезоточивый газ. Солдаты подожгли отдельные лачуги, и вскоре весь платочный городок был объят пламенем. В результате два ветерана были застрелены, погиб одиннадцатинедельный младенец, мальчик восьми лет частично ослеп вследствие действия газа, у двух полицейских был проломлен череп, и тысяча ветеранов отравились газом.

Наступившие очень тяжелые времена, неспособность правительства решить вопросы социального вспомоществования, действия властей по разгону ветеранов войны – все это повлияло на исход президентских выборов в ноябре 1932 г. Кандидат от Демократической партии Франклин Делано Рузвельт нанес сокрушительное поражение Герберту Гуверу и, придя к власти весной 1933 г., начал осуществлять программу принятия законов для проведения реформ, которая вошла в историю под названием Новый курс. Когда в начале его президентства маршем на Вашингтон прошла небольшая колонна ветеранов, Рузвельт приветствовал этих людей и угостил их кофе; манифестанты встретились с одним из помощников президента и разошлись по домам. Такое поведение властей характеризовало новый подход к разрешению проблем.

Реформы Рузвельта выходили далеко за рамки существовавших до него законов. Задуманные реформы должны были стать реакцией на две насущные потребности: во-первых, реорганизация капитализма таким образом, чтобы это способствовало преодолению кризиса и стабилизации системы, и, во-вторых, сдерживание тревожного роста всплесков смуты в первые годы администрации Ф. Д. Рузвельта, а именно: организованных движений арендаторов и безработных, движений самопомощи, всеобщих забастовок в нескольких городах.

Первая из указанных целей – стабилизация системы во имя ее же защиты – была самой очевидной при принятии в первые месяцы пребывания Рузвельта у власти главного закона – Закона о восстановлении промышленности (НИРА). Он был направлен на обретение контроля над экономикой посредством принятия ряда кодексов, согласованных с руководством предприятий, профсоюзами и правительством и устанавливавших цены и зарплаты, а также ограничивавших конкуренцию. С самого начала в реализации Закона о восстановлении промышленности ведущая роль принадлежала представителям большого бизнеса, и обслуживались прежде всего их интересы. Как пишет исследователь Б. Беллуш в книге «Провал НИРА», в первом разделе Закона «предусмотрена передача значительной части полномочий в стране высокоорганизованным, хорошо финансируемым отраслевым ассоциациям и объединениям промышленников. Неорганизованная общественность, известная под названием потребители, а также представители неоперившегося профсоюзного движения, не имели практически никакого веса при создании Национальной администрации восстановления (НРА)[182]или при формировании основ ее политики».