— Тогда — за будущего Папу!

Мы все разражаемся громким смехом.

Венеция, 14 ноября 1548 года

Информация, полученная из мест, часто посещаемых или управляемых немцами:

— книжный магазин «Серебряная лилия», специализирующийся на лютеранских и сакраменталистских книгах, владелец Герман Рейдель;

— Фридрих фон Меллерен, граф, глава небольшого кружка образованных немцев в Венеции, имеет собственное палаццо напротив Фондако;

— таверна «Черный Лес», управляемая немкой, вышедшей замуж за венецианского купца. Это постоянное место встреч ремесленников: резчиков по дереву, ювелиров, сапожников;

— таверна «Карателло», собственность Людвига Шалидекера, прозванного Немцем, и одной гречанки. Излюбленный бордель немцев высших классов с толстенным кошельком;

— таверна «Шелк», место встреч купцов, управляемая Гансом Гаствиртом. Азартные игры и обмен денег по выгодному курсу;

— мастерская и магазин Якопо Маньеро, стеклодува, каждый четверг после вечерни становящаяся местом собраний кальвинистов: итальянцев, гельветов[88]и немцев.

Венеция, 15 ноября 1548 года

День, проведенный в «Черном Лесе» и в книжной лавке Германа Рейделя.

Ничего.

Одно имя я где-то уже слышал: Людвиг Шалидекер. Где? От немецких проповедников? Что-то, связанное с Виттенбергом.

Людвиг Шалидекер, владелец «Карателло».

Завтра проверить.

Венеция, 16 ноября 1548 года

Она прижимается ко мне, чтобы не потерять равновесия, когда всходит на борт лодки, которая отвезет нас на каракку[89]братьев Микеш, остановившуюся с другой стороны острова. Другой рукой она придерживает тяжелую накидку — ей помогает служанка, внимательно следящая, чтобы не намок подол. Она умудряется сохранить бесконечное достоинство в ситуации, когда любая другая знатная женщина показалась бы попросту неуклюжей и стесненной теми причиндалами, которыми они себя украшают. Невозможно разубедить меня в том, что Беатрис — необыкновенное, неземное создание.

Я помогаю ей устроиться на сиденье — свернутый плащ лежит у нее на руке.

Горбун Себастьяно ловко управляется с веслом на корме.

Жуан и Бернардо обнимают нас.

— Тетушка, не бойся, мы оставляем тебя в надежных руках. Напиши мне, как только приедешь в Феррару, и передай от меня привет герцогу Эрколе и принцессе Ренате.

— А ты будь осторожен, Жуан, эти улицы могут оказаться опаснее казематов замков. И не спускай глаз со своего брата Бернардо, если с ним что-то случится, отвечать придется тебе.

— Не бойся. Мы все вскоре встретимся.

Жуан демонстрирует свою шикарную улыбку:

— Друг мой, удачи тебе. Береги свою шкуру и не веди себя чересчур легкомысленно. Это опасные люди…

— И я могу стать таким при случае.

Себастьяно уже оттолкнул барку от мола, два брата прощаются с нами, их руки воздеты к небесам.

Новость пришла на рассвете. Францисканец ничего не нашел в «Карателло»; венецианская инквизиция планирует арестовать Беатрис. Сегодня они возбуждают расследование по ряду доносов, обвиняющих ее как скрытую иудейку, принявшую христианство лишь из лицемерия.

Угроза: слабая попытка оказать давление на неудобную для всех семью, возможно, даже шантажировать ее, чтобы отсрочить выплату долгов. Патриции Светлейшей попросту потерпели фиаско. Кто не брал взаймы у Мендесов, когда их звали сюда? Кто разевает пасть на неимоверное богатство их семьи?

Жуан немедленно готовит каракку — нельзя терять времени.

Так мы и уезжаем, не имея даже времени, чтобы подумать.

Феррара. Отсюда Тициан отправится в путешествие. На этот раз в длительное путешествие, используя города династии дЭсте как надежные убежища, куда я буду возвращаться, чтобы узнавать новости из Венеции. Я хочу пойти на юг, к Болонье, пересечь Апеннины, добраться до Флоренции. Когда я прощался с Перной, он заявил мне, что я не могу умереть, не увидев Флоренции. Бедный коротышка Перна отправится на хорватское побережье. У меня нет сомнений, что и там его ждет потрясающий успех: книготорговец Перна может плакать и впадать в отчаяние, но в конце концов его громадная лысая голова снова и снова поднимается, готовая нести бесконечный вздор.

Итак, вот мы и добрались сюда. На последней ступени, на последнем участке нашего пути и перед новой авантюрой. Я сумасшедший, старая птица, присевшая на своем насесте со своей старой бородой и со своими старческими болезнями, не оставляющими меня в покое. Я сумасшедший, и мне попрежнему хочется смеяться. Я все еще не могу поверить, что вновь отправлюсь в путь, чтобы вернуться и вызвать бурю. Ловлю себя на мысли, что вспоминаю, с чего это все началось. Ловлю себя на мысли, что вся жизнь была растрачена на войны, на бегство, на искры, которые поджигали равнины, и волны, которые затапливали их. Я должен был оставить свои больные старые кости в какой-нибудь дыре и безмятежно скользить по течению, иногда нежно и не слишком болезненно баюкая в памяти лица женщин и друзей. А вместо этого я здесь, чтобы заставить собак преследовать меня и рассчитаться за всех них. Навязчивая идея старого еретика, который до сих пор не может успокоиться.

Последний вызов, последняя битва. Я мог бы умереть во Франкенхаузене, на площадях Мюнхена, в Голландии, в Антверпене, в тюрьме инквизиции. Но я здесь. И я намерен закончить игру, разгадать тайну — это последнее, что мне осталось сделать.

Венеция, 16 ноября 1548 года

Посещение «Карателло». Людвига Шалидекера, или «дона Лудовико», владельца, там нет. Он ушел неизвестно куда. Я прекратил задавать повсюду случайные и бесполезные вопросы — не хочу возбуждать излишних подозрений.

Более четкие воспоминания: Элоизиус де Шалидекер, Виттенберг, более двадцати лет назад, человек, пришедший, чтобы бросить вызов Лютеру и Меланхтону. Он тогда заставил весь университет говорить о себе из-за своих абсурдных представлений о грехе и об избранности.

Возможно, он прибыл из Нижних Земель или из Фландрии, больше я ничего не помню.

Собрать как можно больше информации. Написать инквизиции Амстердама и Антверпена. Здесь пригодятся рекомендательные письма Караффы. А это означает — придется сообщить ему о своих подозрениях.

На все это могут уйти месяцы.

Продолжать расследование здесь, в Венеции. Не спускать глаз с «Карателло» в ожидании того, что владелец вернется.