Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первым стартовал флагман экспедиции «Витязь». Май Ребров находился на его борту.
Космолет вдруг стал терять четкую форму, расплываться в сияющий голубой факел. В какой-то миг этот факел пронзили изнутри ослепительно белые тонкие лучики света, а когда факел погас, пространство оказалось пустым. «Витязь» начал первый прыжок в «струнном» режиме к Большому Магелланову Облаку, выглядевшему с расстояния в сорок шесть тысяч парсеков маленьким пятнышком света в созвездии Золотой Рыбы.
Старт «Дерзкого» для непосвященных ничем не отличался от старта его предшественника. Лишь Филипп, знавший, что в конструкции космолета были использованы новые ТФ-антенны, разработанные согласно формуле Ромашина, различал нюансы в стартах обоих кораблей, но это не заставило его ощутить сопричастность к большому событию. В настоящий момент его больше волновала близость Аларики и ее настроение, поэтому он думал преимущественно о том, как отвлечь ее от горьких дум. И придумал. Прямо с монитора, опустившись лифтом в Геоград и на метро добравшись до Москвы, он увлек ее на концерт современного нью-балета в Большом театре.
В десять вечера они медленно возвращались с концерта, отпустив такси за несколько кварталов-зон до жилой зоны Басова, где жил Филипп. Пешеходные дорожки, прорезанные в лесном массиве и соединяющие дома и зоны, были пусты; плоские квадраты светопанелей, подвешенные на пятиметровой высоте, усиливали свечение при их приближении и угасали позади.
Шли молча. Филипп держал Аларику за руку. Издалека изредка долетал чей-то смех, голоса, звон тормозящих антигравов. Аларика думала о чем-то своем, и Филипп не мешал ее мыслям. Она сама назвала киб-пилоту машины его адрес, и это было единственное, в чем он не сомневался.
— Вот и улетел Май, — сказала наконец Аларика, когда они прошли с полкилометра, вслушиваясь в шум листвы и скрипы каких-то ночных насекомых. Филипп невольно поднял голову, бросая взгляд на вызвездившее небо. На западе бесшумно вспыхивали зарницы и вонзались в зенит туманные шпаги орбитальных лифтов. Где-то далеко-далеко от Солнца посланцы человечества продолжали путь к цели, с каждым прыжком удаляясь от Земли на десятки световых лет…
— Они уже прошли дельту Золотой Рыбы, — пробормотал Филипп и внимательно посмотрел на спутницу. Аларика отвернулась, но он успел заметить выступившие в ее глазах слезы.
— Они вернутся. — Филипп обнял ее за плечи, повернул к себе и осторожно вытер ладонью две мокрые дорожки на щеках. — Через пять лет они вернутся. Экспедиция защищена от всех существующих опасностей.
— Я знаю. — Аларика зябко поежилась, прижалась щекой к его ладони. — Пойдем быстрее, мне стало холодно.
Дома они уселись друг против друга и, заказав напитки, безмолвно подняли бокалы с золотистым шампанским. Отпили по глотку.
— За тех, кто в пути, — сказал Филипп.
— За нас с тобой, — ответила Аларика.
Выпив шампанское и попробовав коктейль, Филипп открыл стену-окно, выбрал программу в пенале музыкального «Орфея», и комнату заполнили нежные звуки виолы. Аларика смотрела на него, чуть прищурясь, и медленно потягивала тоник из бокала.
— Дождь, — тихо сказала она. — За окном дождь… Природа оплакивает кого-то. У меня такое чувство, будто случится что-то ужасное! Словно какой-то злой рок навис надо мной, преследует, не дает покоя… Не знаю, откуда взялась эта тревога, ты ли ее принес или кто-то другой?
Филипп молча подошел к ней, наклонился, тронул застежку пенелона на плече. Но женщина покачала головой, провела рукой по волосам, поцеловала в висок.
— Ты стал другим, Филипп, и… дорог мне… но не торопи меня. Я все еще не… — Она поискала слово. — Не уверена. Молчи, — остановила она попытку Филиппа заговорить, знакомым жестом прижав пальцы к его губам. — Я не уверена в себе, понимаешь? Не торопи события, так не хочется ошибаться…
Она встала.
— Потанцуем?
Наплывающая темнота — автомат пригасил светопанели — выбелила лицо Аларики, и глаза ее казались неестественно черными на этом нежном фоне. Филиппу вдруг показалось, что между ним и женщиной прошла призрачная фигура Сергея Реброва, но он только сжал губы и осторожно, словно боясь причинить боль, обнял Аларику.
Человек, помоги себе сам…
— Ничего мы там не нашли, — сказал Томах, отворачиваясь. — Никаких следов. Обыскали снизу доверху тридцатикилометровую шахту, все оборудование — «звезд Ромашина» нет. А почему ты уверен, что «звезды» обязательно должны быть?
Богданов со вздохом откинулся в кресле, разминая кисти рук.
— Потому что «звезда» появилась на установке в Австралии, которая отличается от установки на Тритоне только мощностью взрыва. Наблюдатель не мог не предупредить нас об опасности эксперимента на Тритоне, если дал предупреждение на Земле.
Томах подумал.
— Логично. И что же теперь? Обследовать весь Тритон? Наблюдатель, если он в Системе, от наших поисков, наверное, уже скончался от смеха. Ты все еще грешишь на Керри?
— А ты нет?
— Не знаю. Мне кажется, мы ошибаемся в оценке ситуации. Не знаю только, в какую сторону, лучшую или худшую. Если бы Наблюдатель хотел контактировать с нами, он давно сделал бы это. Видимо, в какой-то момент мы что-то где-то там задели в его области влияния или повели себя неэтично, с его точки зрения, вот он нас и предупредил… и исчез. И Керри к этому непричастен.
Богданов упрямо покачал головой.
— Тогда он не оставил бы «звезду» на установке в Австралии. Нет, он здесь, в Системе, и его что-то беспокоит.
— Что его может беспокоить, кроме предстоящего эксперимента? Но расчеты взрыва проверены и перепроверены не один раз. СЭКОН тоже заседал дважды и не нашел причин, по которым можно было бы запретить эксперимент.
— Я знаю. Меня это не успокоило.
— Меня тоже, — со вздохом признался Томах. Они невесело улыбнулись друг другу, собираясь расходиться. В отделе уже никого не было, кроме них двоих.
— И все же, почему ты так уверен, что Керри и есть Наблюдатель? Я долго ломал голову, пытаясь оправдать твою уверенность. По-моему, его решение о проведении австралийского ТФ-взрыва — просто случайность.
Богданов перестал массировать кисти.
— Ты хорошо знаешь Керри?
— Достаточно, как мне кажется.
— Он способен удивляться?
Томах озадаченно посмотрел в глаза Никиты.
— В каком смысле?
— В прямом. Ты был когда-нибудь свидетелем его удивления по какому-либо поводу?
— Ах, это… конечно, и не один раз.
— А появление «зеркальных перевертышей», исчезновение грузов и все события с Наблюдателем его не удивили.
Томах подождал несколько минут, пока Богданов ходил в приемную отдела и умывался.
— И только на этом основании ты заподозрил…