Лошади тоже стали неспокойны, точно они что-то чуяли: они ржали, трясли гривой и без побуждения со стороны всадников неслись стрелой вперед.

— Кони чуют волков! — проговорил другой казак.

— Успеем мы доехать до ночи? — спросил Иванович.

— Едва ли! — сказал казак.

— Смотрите! — крикнул вдруг другой казак, указывая своей нагайкой на едва заметную точку вдали. — Это их передовые, вышедшие на разведку!.

Все глаза обернулись в ту сторону, куда он указывал.

Впереди на большом расстоянии виднелись шесть маленьких темных движущихся точек, которые вскоре превратились в волков. Свернуть с дороги было опасно: можно было заблудиться в степи, и тогда вернуться на дорогу было бы также трудно, как разыскать иголку в песке, да, кроме того, волки были везде.

Резвые кони смело неслись вперед и громко ржали, словно вызывая волков на бой.

Волки вообще трусливы, когда их немного, и смелеют только тогда, когда чувствуют численный перевес на своей стороне; на этот раз они тоже дали громадный крюк, чтобы не повстречаться с всадниками. Но, пропустив их мимо себя, они бросились нагонять путников, держась на расстоянии приблизительно десяти шагов и протяжно воя, очевидно, от голода.

— Надо их пожалеть, — сказал Иванович, — дадим им, чем утолить голод! — И, повернувшись в седле, он двумя последовательными выстрелами уложил двух волков.

Убил ли он их наповал или только ранил, трудно было сказать, но едва только они упали, как другие волки набросились на них и вмиг растерзали на части. А пока шла кровавая потеха, всадники быстро унеслись вперед.

До ближайшей остановки, по расчетам казаков, оставалось более десяти верст, и маленький отряд не успел доехать до нее, как снова показались волки.

Солнце еще не закатилось, когда протяжный грозный вой огласил воздух, доносясь издали. Всадники оглянулись и с ужасом увидели на расстоянии не более двух верст позади себя длинную волнистую линию, точно волну, катившуюся по степи и быстро надвигавшуюся на них. Это были волки. Ездоки пришпорили коней, но те и без того мчались во весь опор…

— А вот и изба! — крикнул один из казаков.

Казалось, будто и лошади поняли, что здесь спасение, и рванулись вперед с такой страшной силой, что на мгновение волки остались позади. Точно буря ворвались кони в раскрытые ворота, и два казака, мгновенно спешившись, захлопнули тяжелые дубовые ворота и заложили их засовами. Еще минута — и было бы уже поздно: вся стая ворвалась бы во двор. Теперь же она только с бешеным воем кидалась на ворота.

— Спасены! — со вздохом облегчения воскликнул Иванович, весь бледный от страха, и, шатаясь, как тяжелобольной, стал слезать с коня.

Холлоуэй, как прирожденный янки, был более храбрым, но и он откровенно сознался:

— Признаюсь, я не помню, чтобы когда-либо в жизни испытывал такой страх!

Изба, послужившая им убежищем от волков, представляла собой низкое ветхое глинобитное строение с большим просторным двором для лошадей и верблюдов, окруженным довольно высокой глинобитной же оградой. В избе была одна просторная горница для приезжих и кухня или сторожка. Некоторые части ограды прямо-таки грозили обрушиться при малейшем напоре; к счастью, волки напали со стороны ворот, а эта сторона была самая надежная.

Внутри земляные уступы давали возможность добраться до верха ограды и видеть то, что происходило извне.

Поднявшись по этим уступам, Иванович и Холлоуэй ужаснулись при виде бессчетного количества своих врагов: их были не сотни, а тысячи; вся площадь кругом чернела голодными волками; их грозный вой оглашал воздух. Эта картина леденила душу даже самым смелым. Волки кидались на ограду с такой яростью, что некоторые из них подпрыгивали до самой ее вершины, цепляясь когтями за стены, и каждый раз куски глины обрывались, скатываясь вниз.

— Полковник, — сказал Холлоуэй, ясно отдавая себе отчет в их настоящим положении, — через два часа, самое большее, волки будут здесь, в избе, если только мы не найдем возможности заделать все эти бреши!.

— Ничего сделать нельзя! — мрачно ответил Иванович. — Вы видите, глина осыпается под их когтями, и если мы не отвлечем их внимания чем-нибудь, то к утру никто из нас не останется в живых. У нас много зарядов — попробуем позабавить их стрельбой до рассвета!

Совет был разумный.

Первый залп уложил на месте четырех волков; на них тотчас же накинулась целая туча собратьев и в миг растерзала на части. Осажденные стали стрелять не переставая, но число врагов не уменьшалось.

Подгоняемые голодом волки упрямо лезли на ограду, раздирая ее когтями. Тогда осажденные, привязав к ружьям свои ножи, стали колоть и расстреливать их в упор. Но долго ли это могло продолжаться?

— Погибли! — сказал Иванович, бледный и растерянный. — Это только вопрос времени.

— Но мы можем еще забраться на кровлю дома! — заметил Холлоуэй.

— Это будет наше последнее убежище. Но, ворвавшись в ограду, волки разорвут наших коней, а затем снова накинутся на стены избы, несравненно более тонкие и менее надежные, чем ограда! Ясно, что эти стены не устоят против натиска врагов!

— Что из того, лишь бы только дождаться утра!

— Ну а как мы уйдем отсюда, не имея коней? Мы не пройдем и версты, как волки окружат нас со всех сторон! Нет, если не свершится какого-нибудь чуда, — мы все погибли!

— Может быть, можно еще попытаться как-нибудь спастись! Если бы, например, пустить двух запасных коней! — предложил один из казаков. — Я знаю этих волков: они все кинутся за ними!

— Да кони не пройдут и двухсот сажен, как волки их настигнут, и что мы тогда от этого выиграем?

— Пусть только они отойдут от избы хотя бы на двести сажен, и то хорошо! Мы с товарищем вскочим на коней и попытаемся добраться до перевоза!

— Да вы никогда не доедете туда! — сказал Иванович, — вся стая кинется за вами; они растерзают вас прежде, чем вы успеете скрыться из наших глаз!

— Бог даст! — воскликнул казак. — Может, и останемся живы!..

— Но как мы выпустим лошадей, не впустив в то же время и волков? — спросил Холлоуэй.

— Это сделать нетрудно: мы взведем их на уступы, а затем, зажав им один глаз рукой, ударом хлыста заставим кинуться вперед!

— А они не переломают себе ноги при этом прыжке?

— Конечно нет: лошадь на воле делает и не такие еще прыжки!

— Так ты решился попытать счастья?

— Твердо решил! — сказал казак.

— Ладно! Отчего же не попытаться?!

Оседланных коней обоих казаков накормили овсом, политым водкой из дорожной фляги Ивановича, а пока кони ели свой овес, двух лошадей, обреченных на гибель, завели на насыпь и, завязав им глаза, вдруг вытянули хлыстом. От неожиданности, благородные животные рванулись вперед и очутились среди ошеломленных волков. Но при прыжке повязки спали с глаз лошадей, и они с молниеносной быстротой в несколько безумно смелых прыжков очутились вне площади, занятой стаей, и неслись уже с быстротой ветра по степи, преследуемые всей стаей.