Уроки хозяйственных зигзагов, особенно ошеломляющие разоблачения процесса вредителей, прочно вошли в сознание широких кругов населения и чрезвычайно подорвали престиж Сталина. Вывод напрашивался сам собой: «Оказывается, что оппозиция была права!» Оппозиционная мысль, не обнаруживаясь на поверхности, долго пролагала себе скрытые пути. Сейчас открывается критический период. Рабочие хотят не только подчиняться, но и решать. Они собираются многое изменить. От них не более, чем когда-либо, требуют, чтобы они только одобряли решения, которые принимаются без них. Рабочие недовольны: не советским режимом, а тем, что бюрократия заменяет собой Советы. В разных рабочих ячейках «троцкисты» поднимают голос, иногда очень мужественно. Их исключают. Это начало новой главы в жизни правящей партии. Критические голоса более уже не смолкнут.

Если в прежних партийных кризисах отражались непосредственно трудности и противоречия развития Советской республики под бюрократическим руководством, то в нынешний период впервые выступают на передний план противоречия в положении сталинской фракции и прежде всего самого Сталина.

В те дни, когда эти строки увидят свет по ту сторону океана, в Москве уже закончится XVII конференция большевистской партии[643], представляющая не что иное, как съезд аппарата, т. е. централизованной сталинской фракции. Можно не сомневаться, что конференция пройдет достаточно благополучно для нынешнего руководства. Но как ни сильна сталинская фракция, решает не она. Решают в последнем счете хозяйственные процессы, с одной стороны, глубокие политические процессы, происходящие в сознании масс, — с другой.

Развертывающаяся ныне кампания против «троцкизма» знаменует сумерки всевластия сталинской бюрократии. Но вместе с тем она предсказывает не гибель большевистской власти, а, наоборот, новый подъем советского режима, не только его хозяйства, но и его политики и его культуры. То течение, к которому принадлежит автор этих строк, твердо рассчитывает в предстоящей гигантской работе найти свое место.

Принкипо, 19 января 1932 г.

Дорогой друг!

1. Вчера послал телеграмму об уплате вам 1500 долларов (в возмещение высланной вам по телеграфу суммы).

Надеюсь, что вопрос с «Пост» уже окончательно урегулирован и что причитающиеся деньги получены и распределены. Об этом, впрочем, от вас, вероятно, будет скоро письмо.

2. Досадно, что статью о Гитлере ваши американские буржуа не приняли. Я так и опасался слегка. Ничего не поделаешь. Тем менее можно надеяться на принятие статьи о Сталине[644]. Я вам писал уже, что лондонский «Политикал Квартерли»[645] просил у меня настойчиво статью для ближайшего выпуска. Я им обещал. Вчера получил от редакции последний номер их издания и новое настойчивое письмо. Поэтому, в случае затруднений в Америке с помещением статьи о Сталине, перешлите ее, пожалуйста, в «Квартерли», указав им, что незачем посылать мне корректуры для контроля перевода. Кстати, они обещали в прошлом письме хорошо заплатить, но сумму не назвали.

3. Из посылаемых вам дополнительных глав вы можете, конечно, все, что более или менее подходит, предложить «Сатюрдэй Пост» (конечно, без особой доплаты, в счет общего гонорара).

4. У французских друзей возникла мысль снять мой доклад в виде звукового фильма. Они считают, что такой фильм можно было бы с успехом использовать как в агитационных, так и в денежных целях. В случае запрещения фильма соответственным правительством, можно показывать его в закрытых помещениях. Что вы на этот счет думаете?

Можно было бы выбрать сравнительно нейтральную тему, по крайней мере для одного доклада. Для второго можно было бы тему выбрать более политическую и агитационную (для закрытых помещений). Я бы мог приготовить доклад и на английском языке, т. е. написать его раньше по-русски, перевести с англичанином, усвоить хорошо текст и затем прочитать доклад не по бумаге, а на память. Мое произношение было бы не на высоте, но это придавало бы докладу некоторый экзотический оттенок. Что вы об этом думаете?

5. Считаете ли вы осуществимым план моего правильного сотрудничества в каком-либо видном американском издании: одна статья раз в месяц? Темы можно было бы выбирать на границе экономики, литературы, политики, личных характеристик и пр., так что «пропаганда» не была бы налицо. Если вы считаете этот план осуществимым, то я мог бы прислать пробную статью.

Кстати, я хотел бы написать статью: Ленин, Воровский и граф Сфорца. Этот поганенький либерально-сиятельный итальянский дипломат гнусно оклеветал Ленина и Воровского. Разоблачить и уличить его можно беспощадно. Книга Сфорца вышла на всех языках и широко рекламировалась в Америке. Как вы думаете, нашлось бы место для такой статьи?

6. Если моя статья о Сталине пойдет не в Америке, а в Англии, то не забудьте, пожалуйста, произвести в ней два-три маленьких изменения. В одном месте у меня говорится: «Когда эта статья появится по ту сторону океана в печати…» и пр. В другом месте говорится: «если бы Гувер обвинил Юза в сочувствии к большевикам…» пожалуй, лучше сказать: «если бы Болдуин[646] обвинил Уинстона Черчилля в сочувствии большевикам…» Как будто других поправок вносить не придется.

Крепкий привет.

Ваш Л. Тр.

25 января 1932 г.

Дорогой друг!

В нынешнем положении СССР, помимо основных кризисных процессов в области хозяйственных и классовых отношений, есть множество дополнительных противоречий и путаницы, созданных и создаваемых аппаратом в борьбе за самосохранение. Если бы можно было сейчас чисто кабинетным путем выработать законченную систему мер для выхода из кризиса, эта система, сама по себе взятая, повисла бы в воздухе. Она походила бы на план второй пятилетки[648], который не находит непосредственной опоры в результатах первой пятилетки. Можно, правда, заранее сказать, что всей хозяйственной машине СССР придется на известный период дать задний ход — прежде чем можно будет снова направить ее вперед. Но весь вопрос в том, кто даст задний ход? Где партия? Вопрос о партии есть ключ ко всем остальным вопросам.