Женщины, стоявшие в дверях, скрылись на кухне. Некоторые в аудитории посматривали на часы. У кого-то громко заурчало в животе. И глядя на сидевшую перед ним сотню алкоголиков, Дэн вдруг осознал удивительную вещь: то, что он совершил, не вызвало ни у кого из них отвращения. Это даже их не изумило. Они слышали рассказы и пострашнее. Они сами совершали гораздо более чудовищные поступки.

– Вот и все, – сказал он. – Конец истории. Спасибо, что выслушали.

Прежде чем раздались привычные в таких случаях аплодисменты, один из ветеранов с задних рядов выкрикнул традиционный вопрос:

– Так как же ты сумел добиться этого, Док?

Дэн улыбнулся и традиционно ответил:

– Просто жил сегодняшним днем.

2

После молитвы, пиццы и шоколадного торта с огромным числом XV Дэн проводил Кейси до его «тойоты-тундры». Начался снег с дождем.

– Весна в Нью-Гэмпшире, – хмуро сказал Кейси. – Чудесная погодка, ничего не скажешь.

– О, дождь и туман, о, снежный буран, о, ветра студеный вой! Автобус промчал и брызги подъял, накрыв меня с головой, – продекламировал Дэн.

Кейси уставился на него.

– Только не говори, что сам только что это придумал.

– Нет, конечно. Эзра Паунд. Когда ты наконец перестанешь увиливать и займешься своим тазобедренным суставом?

Кейси ухмыльнулся.

– В следующем месяце. Я загадал: если ты решишься рассказать свой секрет, я решусь на операцию. – Он помолчал. – Хотя твой секрет оказался полной фигней. Ты сам-то это понял, Дэнни?

– Да, и это стало для меня открытием. Мне представлялось, что все разбегутся от меня с криками. А они просто слушали, жрали пиццу и шепотом разговаривали о погоде.

– Даже если бы ты признался, что убил свою слепую бабушку, они бы все равно остались на пиццу и торт. Дармовщина.

Он открыл дверь машины.

– Подсоби-ка мне, Дэнни.

Дэн помог ему сесть за руль.

Кейси поерзал на сиденье, устраиваясь удобнее.

– Когда вытаскиваешь что-то наружу, оно всегда оказывается меньше, чем ты думал, – сказал он. – Надеюсь, ты донесешь эту мысль до своих подопечных.

– Да, о Мудрейший!

Кейси грустно посмотрел на него:

– Иди в жопу, солнышко.

– Вообще-то я собирался вернуться назад и помочь со стульями.

Так он и поступил.

1

В этом году на день рождения Абры не было ни воздушных шариков, ни фокусника. Ей исполнилось пятнадцать.

Зато вся округа сотрясалась от рок-музыки, гремевшей из уличных динамиков, которые установил Дэйв Стоун – при активной поддержке Билли Фримана. Взрослые ели торт и мороженое, запивая все это кофе в кухне Стоунов. Молодежь оккупировала семейную комнату отдыха в подвале и заднюю лужайку. Судя по крикам, вечеринка удалась. Около пяти они начали расходиться по домам, и только Эмма Дин, лучшая подруга Абры, осталась на ужин. Сама Абра, неотразимая в красной юбке и блузке в цыганском стиле с открытыми плечами, буквально светилась от радости. Когда Дэн преподнес ей в подарок браслет с амулетами, она вскрикнула от восторга, обняла его и поцеловала в щеку. От нее пахло духами. Это было что-то новенькое.

Позже, когда Абра вызвалась проводить Эмму домой и они, оживленно болтая, зашагали по дорожке, Люси склонилась к Дэну. У нее обозначились новые морщины вокруг рта и в уголках глаз, а в волосах появилась первая седина. Абра, казалось, уже забыла про Истинный Узел. Дэн думал, что Люси это никогда не удастся.

– Так ты поговоришь с ней? О тарелках?

– Я как раз собирался пойти на задний двор, чтобы полюбоваться закатом над рекой. Быть может, ты пришлешь ее ко мне, когда она вернется от Динов?

Люси восприняла его слова с облегчением, и, как показалось Дэну, Дэйв тоже. Для них дочь навсегда останется загадкой. Но стоило ли говорить им, что для него она тоже загадка? Едва ли.

– Удачи тебе, шеф, – сказал Билли.

На ступеньке задней террасы, той самой, где когда-то лежала Абра, к Дэну присоединился Джон Долтон.

– Я оказал бы моральную поддержку, но, думаю, тебе придется справиться самому.

– А ты не пытался с ней побеседовать?

– Пытался. Люси попросила.

– И ничего не получилось?

Джон пожал плечами:

– Она предпочитает молчать.

– В ее возрасте я вел бы себя точно так же, – заметил Дэн.

– Но ты никогда не разбивал вдребезги все тарелки в старинном буфете своей матери.

– У моей матери не было буфета.

Он спустился по склону лужайки Стоунов и встал, глядя на Сако, которую закат превратил в сверкающую алую змею. Уже скоро горы заслонят последние солнечные лучи и воды реки станут серыми. Там, где раньше стоял проволочный забор, призванный удержать ребенка от опасного желания изучить реку поближе, теперь росла живая изгородь. Дэйв снял ограду в прошлом октябре, посчитав, что Абра и ее друзья больше не нуждались в защите, – все они плавали как рыбы.

Но разумеется, этим опасности не исчерпывались.

2

Воды реки уже выцвели до бледно-розового – пепла розы, – когда к Дэну спустилась Абра. Ему не требовалось оглядываться, чтобы почувствовать ее присутствие или узнать, что она прикрыла голые плечи свитером. Весенними вечерами воздух в Нью-Гэмпшире остывал стремительно, даже когда снега уже в помине не было.

(мне очень понравился браслет, Дэн)

Теперь она редко называла его дядей.

(я рад)

– Они хотят, чтобы ты поговорил со мной о тарелках, – сказала она. Произнесенные вслух слова были полностью лишены теплоты мыслей, а свои мысли она закрыла. После милой и искренней благодарности она закрылась от него. Теперь это давалось ей легко, и с каждым днем она совершенствовалась. – Или я не права?

– А ты сама не хочешь поговорить об этом?

– Но я же извинилась перед ней. Сказала, что сделала это не нарочно. Хотя, кажется, она мне не поверила.

(я верю)

– Потому что ты знаешь. А они – нет.

Дэн промолчал и послал одинокую мысль:

(?)

– Они мне никогда не верят! – взорвалась она. – Это так несправедливо! Я понятия не имела, что на глупой вечеринке у Дженнифер будет спиртное, и сама ничего не пила! А она все равно посадила меня под этот чертов домашний арест на целых две недели!

(???)

Молчание. Воды реки стали совсем серыми. Он рискнул посмотреть на нее и увидел, что она внимательно разглядывает свои кроссовки – красные, в цвет юбки. Ее щеки теперь тоже были в цвет юбки.