Дело в том, что на каждом транспорте было по четыре зенитных орудия, а на эсминцах и до двадцати. А теперь представьте, какое было светопреставление, когда шел конвой из 5 транспортов, 4 эсминцев и пары тральщиков. Хотя и наземные зенитки вещь довольно неприятная.

Там вообще зенитный огонь был страшный, особенно над Данцигом! Нас это не очень касалось, а вот штурмовикам доставалось. Я помню, как зенитные снаряды пробивали плоскости и хвост Ил-2. Иногда было заметно, как снаряд рикошетировал от брони штурмовика. Зрелище смертельное, но захватывающее! Наш черед подходил тогда, когда «илы» скрывались за горизонтом, а мы еще находились в поле зрения зениток. Был только один способ спасти себя от их огня – маневрировать. Некоторые летели в направлении очередного разрыва зенитки, некоторые от него, но если быстро не отреагируешь, то точно погибнешь.

Был один летчик в 35-м полку – Никитин, и с ним был довольно интересный случай. Я должен был его прикрывать. Вылетели мы в полдень с заданием искать и уничтожать корабли в Выборгском заливе и пошли к цели. Никитин сильно уклонился влево. Он долгое время не сворачивал, и я никак не мог понять, куда он направляется. Я стал маневрировать перед его самолетом, но Никитин ни на что не реагировал. В конце концов я решил дать очередь ему под носом, и только после этого он развернулся и пошел домой. Когда мы приземлились, оказалось, что заблудился, хотя и был опытным летчиком.

Поскольку задача нами так и не была выполнена, вечером мы снова пошли в Выборгский залив. В море я обнаружил несколько вражеских кораблей. Поскольку я, как истребитель, летел выше метров на двести, я заметил их раньше и сообщил Никитину. Он запросил направление и после моей ориентировки удачно зашел в атаку, обстреляв большой транспорт «эрэсами» и сбросив бомбы. Судно задымило, и я решил, что теперь он пойдет домой, однако он резко развернулся и стал пикировать на корабль снова. Потом выяснилось, что он решил повторно атаковать корабль. Смотрю – не сворачивает, вот-вот врежется. Ну, думаю – наверное, подбит и решил идти на таран.

В последний момент задрал нос и чуть ли не хвостом вперед, «коброй» вышел из пикирования. На аэродроме обнаружили, что кусок мачты вражеского судна и канатик антенны застряли у него в крыле. Сели, я спрашиваю, чего это ты, а он мне: «Ну так увлекся… Азарт!» Позже я, смеясь, читал у какого-то генерала героический рассказ про этот случай! Вот оно как иногда оказывается.

В июле 1944 года наш полк перевооружился на новые истребители – Як-9. Никаких особых формальностей не было – машины поступили, и мы стали летать, поскольку Як-7 и Як-9 были довольно схожи в управлении.

Как бы я сравнил эти истребители? Як-7 был хорошим истребителем, разве что вооружение было слабовато, а вот Як-9 был по-настоящему хорош – быстрый, маневренный. На Як-7Б обзор назад был плох, а на «девятом» стоял каплевидный фонарь, видимость через который была превосходная. Были у нас и «семерки» без гаргрота. Надежность обеих машин была приличная, хотя иногда, по недосмотру, мотор М-105 перегревали, и он выходил из строя.

Баки на 7-м и 9-м были одинаковые, переделок топливной системы в части мы не делали. Среднее полетное время было полтора часа, но опытные летчики летали и дольше, если, конечно, обходилось без воздушных боев. Меньше топлива было у Як-3, но он и весил-то – как современная легковая машина. Бензин заливали не ниже 92-го. Вооружения было достаточно. Я никогда не стрелял дальше, чем со ста метров, а на такой дистанции пробивалась любая броня. Стреляли короткими очередями, у нас стояла прекрасная пушка – ШВАК. Хотя, пожалуй, крупнокалиберный пулемет УБС был еще лучше, а их у нас на Як-9 было два!

Еще у нас были Як-9 с 37-мм авиапушкой – довольно тяжелые для боя истребители. На такой машине я одержал две воздушные победы. Максимум в очереди можно было выпустить 3-4 снаряда из-за сильного разброса, да и ствол пушки перегревался. Боекомплект к ней был 28 снарядов.

Кстати, были у нас в полку и два «тандерболта». Перегнали их к нам тоже примерно в июле наши ребята – Леонид Ручкин и Скляров, но по какой-то причине на них никто на боевые задания не летал, после чего их передали 15-му разведывательному полку. Помню, у них была одна смешная особенность. Ускоритель при включении форсажа работал на спирту – целых десять литров спирта был бачок.

С «аэрокоброй» я столкнулся уже после войны – в 1948 году, когда служил в 21-м истребительном полку. Их нам передали для двух эскадрилий. Самолет мне не понравился, гораздо медленнее «яка» и хуже как в горизонтальном, так и в вертикальном маневре. Возможно, такое мое впечатление было оттого, что «кобра» была изношенная.

От нас переводили многих летчиков – кого в 15-й разведывательный, кого в 21-й, кого в 13-й. Большинство ушедших из нашего полка потом погибли под Либавой и Кенигсбергом.

В августе наши войска начали десантную операцию по форсированию пролива Теплый, который соединял Псковское и Чудское озера. Пехота высадилась на эстонском берегу, и полк получил задание на прикрытие переправы. На подходе к зоне патрулирования я заметил группу неизвестных самолетов. Вид у них был очень необычный, похожи на наши УТ-1. Присмотрелся повнимательнее: ба, да это же «Юнкерсы-87» – выраженная «V-образность» крыла, и ноги вниз торчат, «лапти» пресловутые. Было их штук 15-18, да еще с истребительным прикрытием, и мы вступили с ними в бой. По какой-то причине я оторвался от группы и был без ведомого, преследуя одного «юнкерса» на низкой высоте. Уже над Эстонией я подошел к нему вплотную и открыл огонь из всех точек – он загорелся, стал разваливаться на куски и упал. Повернув назад и набрав высоту, я присоединился к остальным и сумел сбить еще одного. Был под конец боя у меня в прицеле и третий – «фокке-вульф», но ушел – нажимаю гашетки, несколько выстрелов, вроде попал, а второй очереди нет – на тех двоих весь боезапас расстрелял[66].

Как-то раз в сентябре на уничтожение малых плавсредств противника в заливе Хара-лахт вылетело несколько групп штурмовиков. Первыми шли летчики 11-й штурмовой дивизии, а следом вылетели и две наши группы – Ил-2 из 35-го шап и «яки» сопровождения. Я вел восьмерку, прикрывавшую группу из пяти штурмовиков под командованием Алексея Батиевского, впоследствии Героя Советского Союза. Пока шли к цели – слышу, там впереди бой затевается. По радио говорю Батиевскому: «Набирай скорость, догоняй впереди идущую группу, не спрашивай, потом объясню». И действительно, над Хара-лахтом завязался большой тяжелый бой. Поскольку мы догнали первую ударную группу и шли в многочисленном соединении, нам удалось как-то проскочить, а вот эскадрилье, шедшей за нами, сильно досталось.

Наша группа не потеряла ни одного Ил-2, но два «яка» не вернулись на аэродром – моего ведомого Симутенко и Дорошенко. Самолет Дорошенко был с малым запасом топлива, и я приказал ему возвращаться домой раньше, еще не доходя до цели. К сожалению, по пути из-за нарушения приказа о полете на малой высоте (он залез на 2000 метров) его обнаружили и перехватили «фоккеры» и сбили.