– Видишь, как это влияет на нас? – спросил Рен. – Я никогда в жизни не испытывал подобного страха. – Он нервно сглотнул. – Меня как будто было двое. Одного охватила такая паника, что маленький детектор едва не жужжал. А другая часть меня…

– Детектор засек твой страх? – спросил Саим.

– Вот именно!

– Но разве это не могло запустить оружие?

Джени отняла от лица руки.

– Страх только одного человека – нет, – сказала она. – Нужен страх толпы.

– Слушай меня внимательно, – сказал Рен. – Я рассказываю тебе кое-что об этой панике. Это вовсе не то, что чувствуешь от разряда посоха Жреца. Часть меня испугалась, а другая часть просто наблюдала. Я увидел страх. Это было очень любопытно.

– Ты увидел собственный страх? – спросил Саим.

Джени отвернулась. Ей больно было смотреть на Саима. Это был ее Саим, давно знакомый, но какой-то… совсем иной. Очень напряженный.

– Да, – сказал Рен. – В тот самый момент, когда я испытал панику, я смог задуматься над тем, что это значит. Из нас практически выбили все насилие. В нашем детстве выработка условных рефлексов и ингибиций убирает остатки. Но что-то наверняка остается, потому что я подумал, что, если Жорж снова ударит меня, мне придется дать ему сдачи, остановить его.

– Думаешь, ты действительно мог бы это сделать? – спросил Саим.

– Не знаю. Но я об этом думал.

– Почему он тебя ударил? – спросила Джени. И подумала: «Возможно, здесь кроется разгадка необычного поведения Саима».

– Это еще одна любопытная вещь, – сказал Рен. – Просто потому, что я был у него на пути. Я расспрашивал его об оружии в этом комплексе в пещере и пробовал различные словесно-мыслительные модели на древнеангле. И вдруг он подскочил, закричал на древнеангле: «С дороги!» – и отшвырнул меня в сторону. Он пробежал половину медицинской лаборатории, остановился, повернулся и сделал то же самое, чему вы недавно стали свидетелями. Он как будто… отключился.

– Может такое быть, что он вспоминает? – прошептала Джени.

– Конечно, нет! – От глупости подобного вопроса у Рена по коже пробежали мурашки. – Ты знаешь, как он был сконструирован.

Саим сказал:

– Но в чем разница, если…

– Мы начали со скелета, – сказал Рен. – С мертвых костей. Нам не дали ничего, кроме клеточной модели. Из этой модели резервуар из кабы получил модель смежных клеток. Одноклеточную плотность. Эти новые клетки предоставили модель для следующего слоя и так далее. Жорж похож на оригинал, но он не оригинал. Следовательно, концепция памяти не годится.

– Но эти кости сохранились с помощью газа из камеры с оружием, – сказала Джени. – Возможно, там была какая-то плоть… – Она вздрогнула, вспомнив Саима после взрыва у входа в пещеру.

– Даже это не оказало бы никакого воздействия, – сказал Рен. – Это не то, что, скажем, вырастить новую руку человеку, с которым произошел несчастный случай. Это даже не то, что… – Он покосился на Саима, затем снова перевел взгляд на Джени. – У жертвы несчастного случая оригинальная центральная нервная система остается цела. По крайней мере, ее достаточно, чтобы дать нам ясную модель оригинала. Но когда имеются только кости… – Он пожал плечами.

Все эти разговоры о регенерации беспокоили Саима, но он не мог понять почему. Он сказал:

– Но этот симулякр был одним из Старейшин. Разве…

– Верно, – сказал Рен. – Был. Оригинал скончался от два- дцатиминутного вируса. Вне всякого сомнения, он был жертвой чумы. Он был одним из Старейшин, но ключевое слово тут – был. В прошлом, тысячу лет назад.

Саим посмотрел на Джени, затем снова на Рена:

– Но он говорит на древнем языке, в точности как на пленках, которые мы…

– Разумеется, говорит! – Рен всплеснул руками – что за дурацкие вопросы! – Но у нас нет реконструированных воспоминаний! Все, что у нас есть, это шаблон, склонности, пути, по которым когда-то шли знакомые мысли. Это как… – Он помахал рукой. – Это как каналы. Идет дождь. Капли падают на землю, и вода растекается на маленькие случайные ручейки. Эти ручейки обычно следуют по руслам, проделанным прежним дождем и еще более ранним дождем, и капли проходят по старым, глубоким каналам. Не понимаете?

Саим кивнул. Он вдруг увидел общую картину. «На этих каналах могут быть плотины. Постоянные изменения в каналах. Странные русла, которые могли образоваться из-за странных поворотов…» Он взрогнул и резко оттолкнул эти мысли.

– Привычки, – сказал Рен. – Старые мысли, которые часто повторяются. Это примерно то же самое. Если мы заденем подходящие мыслительные шаблоны, они войдут в знакомые каналы в сознании Жоржа. Он повторит шаблон мысли или действия. Он выполнит знакомое действие благодаря старой модели.

– Например, ударит тебя, – сказала Джени.

– Да! – Рен просиял. – Эти люди были склонны к насилию. И где-то внутри этого склонного к насилию человека, которого мы возродили, таится ключ к оружию в этом пещерном комплексе. С помощью этого оружия мы сумеем возродить все древние науки. Представьте себе металлы, которые были у них, но которые мы утратили и можем добыть, лишь расплавив что-нибудь, что принадлежало древним. А топливо!

Рен всплеснул руками, улыбнулся, повернулся к столу и начал рыться в записях.

– Как будто ухватился за что-то ужасное, но не можешь отпустить, – сказал Саим.

– Ты о чем? – спросила Джени.

Саим уставился на нее, пропустив вопрос мимо ушей. Ему вдруг почудилось, будто он когда-то знал другую Джени… не эту…

– Почему ты на меня так смотришь? – спросила Джени.

Ее испугало выражение его лица.

– Вот она, – сказал Рен и выпрямился, держа в руках кипу бумаг. – Выжимка из моих занятий с Жоржем. Благодаря этому симулякру мы сумеем вбить первый клин. Я думаю, что… – Он прервался, обратив внимание на странный вид на собеседников. – В чем дело?

– Я как будто должен что-то вспомнить, – сказал Саим.

– Рен, мне страшно, – сказала Джени.

Рен подошел к Саиму, положил руку ему на плечо.

– Ты плохо себя чувствуешь, Саим?

– Плохо? – Саим задумался. – Нет. Я чувствую себя… ну, каким-то другим. – Он пристально посмотрел на свою правую руку. – Разве у меня не было шрама на этой руке?

– Шрама? – Рен глянул на руку. – О! Так вот в чем дело, – произнес Рен с напускной веселостью. – У всех такое иногда бывает, Саим. Это быстро проходит.

– Такое? Ощущение, что должен быть шрам?

– Если не шрам, то что-нибудь другое, знакомое, – ответил Рен. – Это называется дежавю, подобное чувство. Оно пройдет.

– Когда я тестировал ту летучую машину в большой пещере, изучал инструкцию и регулировал все составные части, иногда мне казалось, что мои руки знают, что нужно делать, хотя сам я не знал, – сказал Саим. – Ты это имеешь в виду?