Советские войска потеряли с 7 июня по 3 июля 11 385 чел. убитыми, 21 099 – ранеными, 8300 – пропавшими без вести, 30 танков, 300 орудий, 77 самолетов. Бойцы, командиры и раненые из Севастополя эвакуированы". [320]

То есть все штурмовавшие Севастополь германские части уничтожены, а наши части благополучно эвакуированы на Кавказ.

1 июля Гитлер за взятие Севастополя присвоил генерал-полковнику Манштейну чин генерал-фельдмаршала. Манштейна завалили подарками, в том числе и от представителей династии Гогенцолеров. Среди них был и оригинальный подарок. Манштейн писал: «Один русский священник, бежавший от большевиков во Францию и живший теперь в Виши, прислал мне толстую трость. Она была изготовлена из узловатой виноградной лозы, в набалдашник был вделан топаз, а на узком металлическом кольце стояла надпись на русском языке. В письме священник писал, что его дед во время Крымской войны, будучи командиром полка, участвовал в обороне Севастополя. Он был тяжело ранен в ногу, и солдаты его полка сделали ему эту трость. Обрадованный тем, что я занял Севастополь и освободил Крым от большевиков, он, священник, захотел послать мне эту трость в знак благодарности». [321]

В течение тридцати послевоенных лет падение Севастополя и пленение почти 100 тысяч закаленных в боях солдат и матросов наши историки объясняли многократным превосходством сил фашистов.

Но, увы, в конце 1980-х годов выяснилось, что никакого превосходство сил у Манштейна не было. Наоборот, к концу июня 1942 г. части 11-й армии понесли огромные потери. Так, по состоянию на 29 июня Манштейн запросил 60 тысяч человек маршевого пополнения для своей армии.

Но, увы, более чем 100 тысячам защитникам СОРа нечем было стрелять. Зенитные батареи прекратили огонь, и германские самолеты на малых и сверхмалых высотах безнаказанно обстреливали наши войска.

Тем не менее, до сих пор наши официальные историки предпочитают помалкивать о вывозе Октябрьским из Севастополя боеприпасов и зенитных орудий. Доходит до утверждений, что, мол, завоз в Севастополь боеприпасов для береговой артиллерии все равно бы ничего не дал, мол, стволы орудий и так были расстреляны.

Вот, к примеру, профессор Военно-морской академии, сам в прошлом флагманский артиллерист соединения крейсеров проекта 68 бис, в своей монографии скрупулезно указывает нормы износа орудий: 152–370 выстрелов, 130–340 выстрелов и т. д.

Риторический вопрос, а как 130-мм железнодорожные транспортеры в осажденном Ленинграде выпускали по много тысяч снарядов?

Как-то неприлично мне, старшему лейтенанту запаса, напоминать капитанам 1 ранга и адмиралам, что морские орудия, выпущенные после 1937 г., имели лейнеры, которые легко заменялись на кораблях и батареях даже в бою силами личного состава. Кроме того, я уже писал, что уменьшенные, к примеру, половинные заряды увеличивают живучесть стволов в несколько раз, что при обороне Севастополя высокая точность, как при стрельбе по морским целям на дистанцию 25–35 км, не нужна, и, соответственно, критерии живучести стволов совсем иные.

Об отсутствии крупнокалиберных орудий навесного боя (гаубиц и мортир) в Севастополе наши официальные историки также предпочитают помалкивать. А ведь именно германские мортиры, а не авиация решили исход борьбы за крепость.

Зато любимой темой титулованных флотских историков стал подсчет и анализ морских перевозок из портов Кавказа в Севастополь. Приводится численность потопленного тоннажа и соответственно обосновывается невозможность снабжения осажденного Севастополя. Вроде бы все верно.

Но единственной причиной резкого уменьшения объема перевозок и потерь тоннажа указываются лишь действия противника. О собственных минных постановках умалчивается или говорится вскользь, хотя именно свои мины, а не вражеская авиация, были главной опасностью для нашего судоходства в течение всей (!) осады Севастополя.

Итак, из-за собственных мин и ударов люфтваффе была потеряна значительная часть транспортов. Но еще оставались большие транспорты и сотни малых паровых и моторных плавсредств – шхун, рыболовных сейнеров, грузовых и речных каботажных пароходов Черноморского и Азовского пароходств и т. д. Их-то почему нельзя было использовать для доставки грузов и эвакуации людей из Севастополя? Ведь море было тихое.

Наконец, куда наши адмиралы подевали лучшие транспортные суда Черноморского флота? Поскольку об этом «лампасники» предпочитают помалкивать, придется рассказать поподробнее, дабы в очередной раз избежать обвинений в «очернительстве».

Лучший пассажирский лайнер на Черном море – «Сванетию» – решили превратить в… плавбазу для шпионов. До войны «Сванетия» (водоизмещение 5050 т, 244 каютных места), обслуживала пассажирскую линию Одесса – Ближний Востока. Война застала лайнер у входа в Дарданелльский пролив, но, как следует из наших официальных источников, его якобы задержали в Стамбуле турки и не выпускали до конца февраля 1942 г. Это дикая чушь. Задерживать пассажирский лайнер вопреки всем международным конвенциям турки не могли, это был бы «казус белли» как для СССР, так и для Англии. В ходе войны турки пропускали через Проливы суда.

Согласно воспоминаниям наших дипломатов, «Сванетия» в Стамбуле использовалась в качестве плавгостиницы для советских дипломатов, покинувших Германию, а в феврале 1942 г. лайнер привез в Поти «последнюю группу дипломатов». И эта версия выглядит неубедительно. На самом деле, последняя группа сотрудников советских посольств и консульств была переправлена в СССР через Карс в начале августа 1941 г., а посол Деканозов и дипломатический бомонд еще раньше сели на железнодорожном экспрессе Стамбул – Анкара, а затем самолетом перелетели в СССР.

Фактически же «Сванетия» стала в Стамбуле плавучим филиалом Лубянки. В первые же дни пребывания там с корабля списали и отправили в Союз несколько десятков моряков. Само собой разумеется им быстро нашли достойную замену. «Сванетия» была базой для шпионских и террористических операций, а штабом – советское консульство в Константинополе.

В конце лета 1941 г. вся наша шпионо-дипломатическая команда была брошена на подготовку к покушению на посла Германии в Турции. Вообще говоря, убивать послов, даже в ходе войны, было не принято, но тут был особый случай. Германский посол Франц фон Папен принадлежал к древнему аристократическому роду, истоки которого теряются в веках. Во всяком случае, в конце XV века его предок Вильгельм фон Папен был владельцем больших поместий.

Осенью 1913 г. 34-летний офицер Генштаба фон Папен по личному указанию кайзера назначен военным атташе в США. В 1915 г. его высылают из Америки за шпионаж. В годы Первой мировой войны он становится близким другом капитана Канариса, будущего адмирала и руководителя Абвера. В начале 30-х годов фон Папен получает пост вице-канцлера Рейха, затем едет послом в Австрию. Он играл не последнюю скрипку в приходе к власти Гитлера и в Аншлюсе (мирном присоединении Австрии к Германии).

В апреле 1939 г. Гитлер назначает фон Папена послом в Турции. С началом Второй мировой войны новый посол по указанию фюрера налаживает связи с британскими и американскими дипломатами. Цель этих контактов – заключение сепаратного мира.