Посовещавшись, группа двинулась дальше и добралась до места, где по обоим склонам ущелья росли странные, необычайно густые металлические кусты. Были они приземистые, кистевидные, высотой примерно в метр-полтора. Вырастали из скальных трещин, заполненных черноватым илом. Сначала они гнездились поодиночке, потом слились в сплошные заросли, которые ржавым щетинистым покровом устилали склоны ущелья почти до самого дна, где, почти исчезая под каменными глыбами, сочилась струйка воды. Там и сям среди кустов виднелись отверстия пещер. Из некоторых струились тоненькие ручейки, другие были или казались сухими. В те пещеры, отверстия которых находились низко, товарищи Рогана пробовали заглянуть, подсвечивая прожекторами. В одной из них нашли множество мелких треугольных кристалликов; они лежали в воде, капавшей со сводов. Роган набрал целую горсть их в карман. С полкилометра они двигались в глубь ущелья, все заметней под уклон. Пока что гусеницы машин отлично справлялись с покатостью, а поскольку в двух местах снова удалось заметить следы подошв на берегах ручейка, все были уверены, что идут по правильному пути. За одним из очередных поворотов радиосвязь с суперкоптером основательно ухудшилась, а потом и вовсе оборвалась; Роган приписал это экранирующему воздействию металлических зарослей. По обе стороны ущелья, которое здесь было шириной метров двенадцать, вздымались скалы, порой почти отвесные; будто жесткий мех, покрывала их щетинистая гуща зарослей. Машины дважды проходили через довольно широкие каменные ворота; это потребовало немало времени, так как техникам поля пришлось очень осторожно и точно уменьшать его радиус, чтобы не затронуть скал. Скалы тут сильно растрескались и искрошились от эрозии, и удар силового поля мог вызвать целую лавину обломков. Опасались, конечно, не за себя, а за пропавших товарищей – окажись они поблизости, обвал мог бы их погубить.

Примерно через час после того, как была потеряна радиосвязь, на экранах магнитных индикаторов замелькали частые вспышки. Пеленгаторы, видимо, испортились – нельзя было выяснить, откуда исходят эти импульсы, они указывали одновременно во все стороны. Лишь при помощи счетчиков напряженности и поляризаторов удалось установить, что источник колебаний магнитного поля – заросли, покрывающие стены ущелья. Только теперь все заметили, что и заросли здесь выглядят иначе – исчез ржавый налет, кусты стали выше, больше и словно еще чернее от того, что их проволочные ветви были усеяны странными утолщениями. Роган не решился их обследовать – не хотел рисковать, открывая силовое поле.

Колонна ускорила ход; импульсометры и магнитные датчики отмечали все более колеблющуюся активность. Подняв глаза вверх, можно было заметить, что над поверхностью черной чащи колеблется воздух, будто нагретый до высокой температуры, а за очередными каменными воротами возникли над кустами прозрачные пряди, похожие на тающие дымки. Но было это слишком высоко, и разобраться, что представляет собой это явление, не удавалось даже при помощи биноклей. Правда, Ярг, обладавший очень острым зрением, утверждал, что эти «дымки» похожи на рои маленьких насекомых. Роган начал беспокоиться: поездка и так уже затянулась сверх ожиданий, а ущелью не было конца. Правда, ехать теперь можно было побыстрей – исчезли нагромождения глыб на русле ручья, да и сам ручей пропал, уйдя глубоко под осыпи, и только когда машины останавливались, в наступившей тишине слышалось слабое журчание невидимой воды.

За очередным поворотом опять появились каменные ворота – более узкие, чем прежние. Проделав измерения, техники установили, что проехать через эти ворота с включенным полем невозможно: ведь силовое поле не может приобретать произвольную форму, а всегда представляет собой вариант тела вращения – шар, эллипсоид или гиперболоид. До тех пор им удавалось пробираться сквозь тесные ущелья, сжимая поле в нечто вроде сплющенного стратостата, разумеется, невидимого. Но сейчас этого нельзя было добиться, как ни маневрируй. Роган посоветовался с физиком Томманом и обоими техниками поля, и все вместе решили, что рискнут проехать, выключив защиту на мгновение и лишь частично. Первым, выключив эмиттер, должен был идти энергобот без экипажа, а сразу за воротами эмиттер следовало снова включить, чтобы спереди создалась защита в виде выпуклого диска. Двигаясь сквозь узкий проход, машины с людьми оставались бы без защиты лишь сверху; замыкающий колонну энергобот должен был, как только минует каменные ворота, включить эмиттер, и тогда снова возникнет полная защита.

Все шло согласно этому плану, и последний из четырех вездеходов почти уже миновал теснину, когда воздух странно вздрогнул от беззвучного толчка – будто поблизости бесшумно свалилась скала; щетинистые стены ущелья задымились, из них выползла черная туча и с бешеной скоростью ринулась на колонну. Роган, который решил пропустить все вездеходы перед своей амфибией, в этот момент стоял в машине, ожидая, когда пройдет последний из них. Он увидел черноту, внезапно хлынувшую со стен ущелья, и гигантскую вспышку впереди, где в поле переднего энергобота сгорали клубы нападающей тучи. Но большая ее часть пронеслась над огнем и ринулась на машины. Роган крикнул Яргу, чтобы тот немедленно включил эмиттер заднего энергобота и сомкнул поле – в такой ситуации уже ни к чему было бояться обвала. Ярг пытался сделать это, но поле не включалось. Вероятно, как сказал потом главный инженер, перегрелись клистроны аппаратуры. Если бы Ярг подержал эмиттер под возбуждающим током еще несколько секунд, поле, несомненно, включилось бы, но он потерял самообладание и выскочил из машины. Роган схватил его за комбинезон, но Ярг, обезумев от страха, вырвался и пустился наутек вниз по ущелью. Когда Роган сам кинулся к аппаратуре, было уже поздно.

Люди, захваченные тучей врасплох, выскакивали из машин и разбегались во все стороны, почти невидимые в ее бурлящих клубах. Картина эта была настолько невероятной, что Роган уже ничего не пытался делать. Это, впрочем, было и невозможно: включив поле, он убил бы людей, потому что они даже на склоны карабкались, словно ища защиты в металлической чаще. Он недвижимо стоял в машине, ожидая, когда и его постигнет та же судьба. За его спиной Тернер, высунувшись из своей башенки, бил из спаренных лазеров вверх, но это не имело смысла, потому что основная часть тучи уже слишком приблизилась. Остальные машины находились метрах в шестидесяти от амфибии Рогана. Там метались, катались по земле несчастные, будто охваченные черным пламенем; они, наверное, кричали, но их крик, как и все другие звуки, как и гудение переднего энергобота, на силовом поле которого продолжали сгорать в мерцающем пламени мириады нападающих, заглушался протяжным басовым жужжанием тучи. Роган так и стоял, наполовину высунувшись из своей амфибии, даже не пытаясь в ней укрыться, и не от смелости отчаяния, а просто потому, что ни об этом и ни о чем другом он не думал.

Эта картина, которую он никогда не смог забыть – люди под черной лавиной, – внезапно изменилась поразительным образом. Люди перестали кататься по камням, бегать, втискиваться в проволочные заросли. Они медленно останавливались или садились, а туча, разделившаяся на вереницу воронок, образовывала над каждым из них как бы локальный смерч, одним касанием окружала его туловище либо только голову, а потом отдалялась, клубясь и колеблясь; она жужжала все выше между стенами ущелья, наконец заслонила свет сумеречного неба, а потом с протяжным замирающим шумом уползла в скалы, осела в черные джунгли, исчезла, и лишь крохотные черные точки, рассыпавшиеся меж неподвижно лежащими людьми, подтверждали реальность того, что здесь недавно произошло.