Втроем они болтали о жизни в Кембридже, но тут маркиза Уилтшир постучала по столу ложкой, чтобы привлечь внимание, и выступила, как могло показаться, с импровизированной речью. Когда в конце она произнесла тост, все встали и подняли свои бокалы за Трумперов. Затем маркиза вручила сэру Чарлзу серебряную сигаретницу, повторяющую в миниатюре башни Трумпера и доставившую хозяину подлинное удовольствие, о котором можно было судить по выражению его лица. После остроумной и, как показалось Кэти, отнюдь не импровизированной ответной речи сэр Чарлз вернулся на свое место.

— Я должна идти, — сказала через нисколько минут Кэти. — Утром мне рано вставать. Была рада познакомиться с вами, Дэниел, — добавила она неожиданно официальным тоном. Они пожали руки на прощание, как незнакомые.

— Скоро я вновь услышу твой голос, — сказал он, когда Кэти направлялась, чтобы поблагодарить хозяев за незабываемый, по ее словам, вечер. Из дома она ушла одна, но прежде убедилась, что Симон занят беседой с молодым блондином, пришедшим недавно работать в магазин ковровых изделий Трумперов.

Медленно возвращаясь на Челси-террас пешком, она с удовольствием вспоминала проведенный вечер, и когда вскоре после полуночи оказалась в своей маленькой квартирке над 135-м магазином, то чувствовала себя, как Золушка.

Раздеваясь, Кэти все еще находилась под впечатлением от вечера и особенно от встречи с Дэниелом, а также от большого количества увиденных картин любимых ею художников. Ее мысли прервал телефонный звонок.

Уже было за полночь, поэтому она взяла трубку в полной уверенности, что кто-то ошибся номером.

— Я уже говорил, что скоро услышу твой голос, — прозвучало в телефоне.

— Ложись спать, дурачок.

— Я уже в постели. Поговорим завтра утром, — добавил он, и на линии раздался щелчок.

На следующее утро Дэниел позвонил в начале девятого.

— Я только что из ванной, — сказала она ему.

— Тогда ты, наверное, выглядишь как Мишель, и мне не мешало бы выбрать тебе полотенце.

— Я уже в полотенце, спасибо.

— Жаль, — сказал Дэниел. — Я хорошо умею обращаться с полотенцем. Но если мне не повезло в этом, — добавил он, прежде чем она успела ответить, — не согласишься ли ты отправиться со мной в Тринити в субботу? В колледже устраивается пирушка. До начала семестра осталась пара дней, так что если ты отклонишь мое предложение, то не останется никакой надежды, что мы увидимся в течение трех ближайших месяцев.

— В таком случае я принимаю предложение. Но только потому, что не была на пирушках со времени окончания школы.

В следующую пятницу Кэти приехала в Кембридж на поезде и увидела, что Дэниел стоит на платформе в ожидании ее. Несмотря на то что профессорско-преподавательский состав колледжа мог запугать своими именами самого самоуверенного из гостей, Кэти чувствовала себя довольно свободно, когда садилась за стол. Тем не менее она не смогла скрыть удивления по поводу того, как удалось многим из присутствовавших дожить до почтенного возраста, потребляя в таком количестве вино и пищу.

— Не хлебом единым жив человек, — только и мог сказать ей Дэниел во время ужина из семи блюд. Когда их пригласили в дом ректора и оргия, казалось бы, должна была прекратиться, она обнаружила перед собой еще больше пикантных блюд, среди которых без конца путешествовал графин с портвейном, казавшийся бездонным. В конце концов ей удалось сбежать, но не раньше чем часы на башне Тринити пробили полночь. Дэниел проводил ее в комнату для гостей в дальнем конце университетского двора и предложил посетить на следующий день заутреню в церкви короля.

— Хорошо, что ты не предложил мне пойти на завтрак, — заметила Кэти, когда Дэниел, поцеловав ее в щеку, пожелал ей спокойной ночи.

Маленькая гостевая комната, которую Дэниел снял для нее, оказалась даже меньше ее квартирки над 135-м магазином, но она уснула в тот же момент, как только коснулась головой подушки, и проснулась от перезвона колоколов, который доносился от университетской церкви.

Дэниел с Кэти подошли к церковной двери всего за несколько мгновений до того, как хористы двинулись длинной процессией по проходу. Пение показалось Кэти даже более трогательным, чем на граммофонной пластинке, которая была у нее и где только картинки хористов на конверте были принадлежностью того сказочного окружения, в котором она теперь пребывала.

После благословения Дэниел предложил прогуляться по Бакс, чтобы «проветриться» после вчерашнего застолья. Взяв ее за руку, он больше уже не отпускал ее до тех пор, пока они не вернулись через час на скромный ланч.

Во второй половине дня он повел ее в Фитцвильямовский музей, где Кэти была загипнотизирована картиной Гойи «Сатурн».

— Чем-то напоминает пирушку в Тринити, — отметил Дэниел, прежде чем отправиться в «Квинз», где они слушали фугу Баха в исполнении студенческого струнного квартета. К тому времени когда концерт закончился, на Силвер-стрит уже зажигались огни.

— Только не надо ужина, ради Бога, — взмолилась Кэти, когда они шли по мосту математиков.

Дэниел подавил смешок и, после того как они забрали вещи, отвез ее в Лондон на своей малолитражке.

— Спасибо за чудесный уик-энд, — сказала Кэти, когда машина остановилась возле 135-го магазина. — На самом деле, «чудесный» не совсем то слово для этих двух дней.

Дэниел нежно прикоснулся губами к ее щеке:

— Давай повторим это на следующей неделе, — предложил он.

— Ни в коем случае, — возразила Кэти, — ведь ты заявлял, что тебе нравятся стройные женщины.

— Хорошо, давай попытаемся обойтись без еды и даже поиграем в теннис в этот раз. Это, может быть, единственная для меня возможность выяснить уровень второй шестерки Мельбурнского университета.

Кэти засмеялась:

— Поблагодари также за меня свою мать за превосходный вечер в прошлый понедельник. Это действительно была незабываемая неделя.

— Поблагодарю, но ты, вероятно, увидишь ее раньше меня.

— Разве ты не останешься на ночь у своих родителей?

— Нет, я должен вернуться в Кембридж, завтра в девять у меня занятия.

— Но я могла бы добраться на поезде.

— А я бы лишился возможности побыть с тобой еще два часа, — сказал он на прощание.

После первой же ночи в его неудобной односпальной кровати Кэти поняла, что ей хочется остаться с Дэниелом до конца жизни. Она жалела лишь о том, что он был сыном сэра Чарлза Трумпера.

Кэти умоляла его не рассказывать об их отношениях родителям, так как была намерена сначала утвердиться у Трумперов и не хотела никаких поблажек для себя только потому, что встречается с сыном босса.

Когда Дэниел заметил маленький крест у нее на груди, она сразу же рассказала его историю.