– Я не обязан вам ничего рассказывать.

– Да нет, обязаны, потому что в противном случае я вымараю ваше имя в грязи, сеньор Баланзо. – Она улыбнулась, поднося ко рту полную ложку риса, слишком хорошего для подобной ситуации. – И никто вам не поможет.

– Разве вы не сказали, что в моем случае действует срок давности?

– Да, это так, но я вас вымараю в дерьме. Я журналистка. – Изобретая на ходу: – Вы же прекрасно знаете, как это делается: ваша фотография, передача на телевидении, ведущая, горящая желанием вызвать полемику…

– Я лишь подчинялся приказам, и все делалось исключительно в силу необходимости.

– Не сомневаюсь. Как умер Ориол Фонтельес?

– Кто?

– Учитель торенской школы.

Прошло уже пять минут, как сеньора покинула кабинет, но аромат ее духов по-прежнему витал в воздухе. Между тем Тарга застыл на стуле, думая вот уж не повезло ей с трахальщиком; думая а ведь я за тобой следил, думая вот сукин сын, если это правда, что ты меня предал, я тебя раздавлю, как блоху, пусть потом у меня и будут проблемы. Он поднял растрепанную голову и спросил что еще?

Телеграмма. Незнакомый солдат лично доставил ему телеграмму. Из штаба генерал-капитана. Секретно. Угостите его кофе в таверне Мареса, сказал он. Потом жадно вскрыл телеграмму, надеясь на премию, похвалу, ласку, ятебялюблю, черт возьми, пусть всего одно-единственное ятебялюблю от кого угодно.

КОНФИДЕНЦИАЛЬНО ТЧК

ОТНОСИТЕЛЬНО ЗАПРОСА ИНДИВИДУУМЕ ОССИАН ЕДИНСТВЕННЫЙ СЛЕД ВОСХОДИТ ШЕСТОМУ ВЕКУ ШОТЛАНДИЯ ТЧК ПОЭТ ТЧК НЕПОСРЕДСТВЕННОЙ ОПАСНОСТИ НЕТ ТЧК ОБНИМАЮ ТЧК ДА ЗДРАВСТВУЕТ ФРАНКО ТЧК ВЕНАНСИО ТЧК

Непосредственной опасности нет. Баланзо, Аркадио, крикнул он. И приказал обоим парням идти в школу и основательно обыскать всю ее снизу доверху, включая чердак, не упустив ни одного прилагательного и ни одного притока, и чтобы немедленно доложили ему обо всем, что обнаружат. Его помощники не успели еще отправиться выполнять приказ, когда телефон в приемной начал фырчать и испускать дым, Торена, это Сорт, Торена, детка, ты меня слышишь? Слушаю, Сорт, дорогуша, я слушаю. Передай алькальду, что по горам перемещаются сотни маки, они в Эстерри, Валенсии, Изиле, Алинсе, Эскало и даже, говорят, в Байяске. Пресвятая Богородица. Ты уверена? Сорт! Ты меня слышишь, дорогуша? Я спрашиваю, ты уверена? Сорт! Да, Торена, сейчас все линии… ой! Здесь все вокруг на нервах. Мне говорят, чтобы ты сказала алькальду даздравствуетиспания. Представляешь, а у нас все спокойно. Подожди минуточку, Сорт. Да, Эстерри, слушаю тебя, красотка, говори. Нет. Правда? Вот напасть, Эстерри. Сорт, Эстерри сообщает, что вся зона заполнена солдатами-коммунистами. И у нас тоже. Пресвятая Дева Мария. А у вас, Торена? Здесь пока все спокойно. Я должна повесить трубку, Торена. Пока, Сорт. Пока, Торена.

– Да, сеньор алькальд, так мне сказали. И еще даздравствуетиспания.

– Мать твою, бляха-муха! Если они сюда заявятся, мы им покажем кузькину мать, даздравствуетиспания, Синтета. Не отходи от телефона.

– Да, сеньор алькальд.

Баланзо и Гомес Пье. И еще этот, с топорщащимися бровями, как там его… не помню, и еще три молчаливых парня. Школа может подождать. Все следят за телефонными сообщениями, все в фалангистской форме и с пистолетом в кобуре, все с нетерпением ждут, когда какой-нибудь бандит решится войти в Торену.

– В общем, сами знаете. Я на минутку домой, побриться. Каждый остается на своем месте, и оденьтесь потеплее.

– Откуда они явятся?

– Возможно, из Эспота. Нам остается только ждать.

– А если сообщить жандармерии, что…

– Гражданской гвардии и так хватает работы… А мы сами с усами, бляха-муха.

В этот день взвод фалангистов провел утро между мэрией и наблюдательными постами, а Тарга донимал телефонистку Синтету, приказывая ей беспрестанно звонить в Сорт, обозревал окрестные горы, курил и ждал наступления врага, который все никак не показывал носа; во время большой перемены он все же прошелся мимо школы, но даже не задержался возле нее. Дети в этот день не вышли играть на улицу, потому что было холодно, и учитель рассказывал им сказку. Не может быть, подумал Тарга. Прежде чем товарищ Фонтельес поднял голову и увидел его, алькальд бросил окурок и направился к дому Мареса, где собирался пообедать вместе со своим Букетиком, которая была немного грустной и очень странной.

Ориол же весь день думал о прошедшей ночи и о той, что ему предстояла сегодня; он машинально продолжал помечать красным карандашом орфографические ошибки в диктанте Карме, младшей девочки из дома Кульерес, которая уже несколько дней была в высшей степени невнимательна, поскольку была озабочена лишь поступлением в швейную мастерскую Сорта и только об этом все время и твердила. Впрочем, может быть, она была влюблена. Он целый день ждал решающего визита Тарги, который почему-то все никак не приходил, и с трудом сдерживал желание сбежать в горы, чего ему никак нельзя было делать, потому что после семи часов вечера хота-пять должен был выйти на связь, и ему было сказано, что этот сеанс связи имел существеннейшее значение для установления контакта между двумя бригадами, располагавшимися по обе стороны от Монтсента. Он пребывал в полуобморочном состоянии, и не только из-за страха, но и потому, что всю ночь напролет осуществлял связь между двумя бригадами, которые в потемках двигались в сторону соответственно Валенсия-д’Анеу и Эстерри, в то время как основной костяк сил сосредоточился в Валь-д’Аран. Теперь же, утром, когда рация молчала, он, борясь со сном, продолжал отмечать орфографические ошибки, на этот раз Жауме Серральяка, хотя этот ученик ошибался редко; несмотря на плохо скрываемую отстраненность, которую этот мальчик демонстрировал по отношению к учителю, он испытывал такую жгучую потребность знать все и вся, что в поисках знаний все же вынужден был к нему обращаться. Пока Ориол вылавливал в диктанте лишние знаки ударения, бригада номер четыреста десять в условиях сильнейшего холода и небывало морозного воздуха подходила к Бордесу, а бригаде номер одиннадцать не удалось занять северный вход в Вьельский туннель, ибо мы, о господи, прибыли сюда сражаться не со стихией, а с франкистской армией. Зато пятьсот пятнадцатая бригада, подошедшая со стороны Канежана, заняла долину Торан и, следуя вдоль русла Гароны, устремилась к свободе.

– В этом слове буква «h» – лишняя, Жаумет.

– Ну да, конечно.

В обед алькальд объяснил ситуацию всем молчаливым посетителям таверны Мареса, сказав, что если явится хоть один партизан, он тут же подвесит этого сукина сына за яйца, а Букетик, дождавшись, пока Тарга завершит свою пламенную речь и сосредоточится на чечевице, тихонько поведала ему о своих страхах и полной уверенности в своей правоте. Поэтому-то она так и нервничала.

– Ты уверена?

– Если это не он, то его брат-близнец. Клянусь тебе.

О женщины, вы даже ягненка от барана отличить не можете, бляха-муха.

– Это ведь очень серьезно.