я не лежал на рельсах, и это был не сон. Я сидел прямо на шоссе, на той его полосе, где машины шли на север. И на меня, беспрерывно сигналя, мчался грузовик весь в огнях, как рождественская елка.

Визжали тормоза, но было ясно, что грузовик не успеет остановиться. Я лег и смотрел, как он надвигается и как за ним исчезают звезды. Потом звезды опять появились, и я почувствовал, что по жилам у меня бежит заледеневшая было кровь.

С юга шли машины. Я сполз с дороги, чувствуя себя крохотным и неуклюжим, как кузнечик. Свидетелями что-то бормотали и стонали на ветру эвкалипты. Я полез за пистолетом. Он исчез.

Водитель грузовика, съехав на обочину, остановился, выставил световой сигнал и с фонариком в руках кинулся ко мне.

— Эй, вы живы?

— По-моему, да. — Я поднялся, с трудом держа голову.

Он сунул фонарик мне в лицо. Я зажмурился и чуть не упал.

— Эй, у вас все лицо в крови. Разве я вас задел?

— Нет. Это меня стукнул и бросил на шоссе один мой приятель.

— Может, вызвать полицию, а? Или «Скорую помощь»?

— Да нет, не нужно. Лучше подбросьте меня до Санта-Тересы.

Он согласился не сразу. На лице у него было написано и участие и подозрение. Его смущала кровь на лице. Приличных людей не бьют и не бросают на шоссе.

— Ладно, — сказал он без энтузиазма. — Это я могу.

Он довез меня до окраины Санта-Тересы. Бензозаправочная станция еще была открыта, и я попросил водителя грузовика остановиться возле нее.

Дежурил Фред Крэм, тот, у которого одна нога была в ортопедическом ботинке. Он, по-видимому, меня не узнал. Я прошел в туалет и умылся. Голова над виском была разбита и припухла, но рана не кровоточила.

На стене кто-то написал: «Старайтесь договориться, а не воевать». Я засмеялся. Смех болью отдался в голове.

Я вышел на воздух и спросил у Фреда Крэма, можно ли мне позвонить. Теперь он меня узнал.

— Нашли девушку?

— Нашел. Большое спасибо.

— Не стоит. Могу я еще чем-нибудь вам помочь?

— Сейчас мне нужно позвонить человеку, который живет у вас в Санта-Тересе.

Стрелки электрических часов в конторе бензозаправочной станции стояли на двенадцати. Опять звоню Лэнгстонам ровно в полночь. Я нашел в телефонном справочнике их номер и набрал его.

— Квартира Лэнгстонов, — приглушенным голосом ответил Генри Лэнгстон.

— Говорит Арчер. Не сердитесь, пожалуйста, за столь поздний звонок.

— А я все думал, куда вы делись, — оживился он. — Местная газета только и кричит про Дэйви.

— Хэнк, я, по-моему, знаю, где он. Но и Флайшер тоже знает. Он уже едет туда. Как вы насчет того, чтобы совершить еще одну ночную прогулку?

— Куда?

— На ранчо возле Сентервиля. Это на севере округа.

— И Дэйви там с Хэкеттом?

— Пятьдесят на пятьдесят, что да. Возьмите оружие.

— У меня только пистолет тридцать второго калибра.

— Сгодится. И захватите фонарик.

Я объяснил ему, где я. И пока я ждал его возле конторы, Фред Крэм запер на замки помпы и выключил верхний свет.

— Извините, — сказал он мне, — пора закрываться.

— Закрывайтесь. За мной через несколько минут подъедут.

Но он не спешил и смотрел на мою разбитую голову.

— Это сделал Дэйви Спеннер?

— Нет. Я еще не нашел его.

— Это он был с той девушкой здесь вчера вечером. Я сначала не узнал его, он очень изменился. Но когда я прочел про него в газете… У него и правда кто-то был в багажнике.

— Я знаю. Вы давно знакомы с Дэйви?

— Мы один год учились вместе в школе. Только я уже кончал, а он был на два класса ниже. Тогда он ни в чем плохом замечен не был, был маленьким и худеньким, вырос он уже потом. Вот почему я его вчера не узнал.

— Если вы опять увидите его, Фред, дайте мне знать. — Ия вручил ему свою визитную карточку. — Звоните мне в любое время и за мой счет, разумеется.

Он взял карточку с явной неохотой.

— Я не совсем это имел в виду.

— А что?

— Как оборачивается жизнь. Я зарабатываю на жизнь продажей бензина, а Дэйви сделался преступником.

Высказавшись и облегчив душу, он выключил свет в конторе и запер дверь. Но из вежливости не ушел до тех пор, пока с шоссе к нам не съехал, остановившись возле его драндулета, автофургон Лэнгстона.

Пожелав Фреду спокойной ночи, я сел в фургон. Лэнгстон ощупал взглядом мое лицо и голову.

— Что с вами? Врач нужен?

— Не сейчас. Я и так уже отстал от Флайшера самое меньшее на полчаса.

— А откуда он взялся в этой истории?

— Он был в ней с самого начала. Вам это известно. Я допустил ошибку, когда решил работать с ним на пару. Наше содружество длилось около часа. А потом он нанес мне удар по голове и выбросил на шоссе.

Хэнк свистнул.

— Может, сообщить в полицию?

— Нам от них не выбраться. Вы захватили фонарик и пистолет? — поинтересовался я.

— Они здесь, в ящичке. Я чувствую себя так, будто меня отдали в подмастерье преступнику.

Его шутка прозвучала чуть натянуто, но я не попытался его разубеждать.

— Тогда вперед, подмастерье!

Лэнгстон выбрался на автостраду и помчался на север. Затем шоссе снова вернулось к океану. Здесь ночное небо было по-прежнему чистым, а из-за горизонта на нас поглядывал белый лик луны. Я узнал перекресток, где мы накануне нашли Сэнди.

Мысль о девочке все время мучила меня. Я смотрел на луну, и она напоминала мне Сэнди. Луна была белой и сияла как символ чистоты, но другая ее сторона, скрытая от нас, была темная, холодная, пустынная. Вот и девочка, в зависимости от исхода нашего путешествия, могла обернуться к нам любой из этих сторон.

Если мы привезем Хэкетта живым и невредимым, у нее есть шанс не попасть в тюрьму. Если Хэкетт мертв, ее будущее погибло вместе с ним.

ГЛАВА 22

Лишь после часа ночи мы очутились в Родео Сити. Это был зажатый между шоссе и океаном небольшой городок, где весь берег занят мотелями. Мы съехали с шоссе на главную улицу, которая шла параллельно шоссе и чуть ближе к воде, и тотчас мимо нас с ревом промчались три мотоциклиста в шлемах. Сзади, вцепившись им в спины, сидели девицы с развевающимися по ветру волосами.

Мы нашли поворот с указателем: «До Сентервилл 20 миль» — и стали уходить от воды. Грунтовая дорога вела мимо стадиона с его трибунами, которые в темноте напоминали