Альма жирно мазнула кремом по щеке и ватным тампоном принялась снимать грим. Хороша бы она была с протезом и с этим красивым лицом… Носик изящный, брови, как и положено, блестящие и чуть темнее длинных ресниц, губы пухлые, овал лица идеальный. Альма всхлипнула. Лицо высокого светловолосого мужчины все время стояло у нее перед глазами. Вы очень красивы, прекрасная незнакомка. Вы необычайно умны, господин Икс. Еще я храбр и удачлив. Я найду вас…

— Цвета небесной лазури… — глотая слезы, прошептала она и отвернулась, чтобы не видеть в зеркале свое голубое лицо…

Лотис тронула за рукав Скальда, чтобы вывести его из задумчивости.

— По-моему, это даже красиво, — вдруг сказал он ей и улыбнулся.

— Ана, — позвала Лотис.

Свадебная процессия медленно пробиралась по горной дороге. Кони храпели на скользких поворотах, пугались пропастей, зияющих под ногами, и требовалось немало усилий, чтобы удерживать их под порывами ледяного ветра. Снежная крошка секла лица, люди были совершенно измучены.

Далибор ехал впереди, мрачный, как холодные скалы, громоздящиеся вокруг. Разум вернулся к нему — для того, чтобы вновь продолжились его мучения, и для того, чтобы он узнал: его невеста требует провести свадебный обряд в красивейшем из её замков, построенном на самой высокой горе страны. В этом была вся Дора — у неё всё должно было быть самое-самое…

Путь к месту бракосочетания занял у отряда Далибора целый месяц. Приближённые со страхом замечали, что день ото дня король становится всё оживлённее. К счастью, это не было похоже на возвращение безумия, но приступы его внезапной весёлости продолжали пугать окружающих.

Изматывающий путь в горах заканчивался. Петляющая дорога наконец привела к замку, вырубленному в скале, в самое поднебесье, и на последнем ее витке жениха встречала нарядно одетая, шумная пешая и конная толпа. О приближении отряда Далибора Доре донесли, конечно, заранее. Едва из-за поворота показались первые всадники, из встречающей толпы послышались приветственные крики. Дора, радостная, взволнованная, в шубе из горностая, на прекрасном белом коне, находилась в самом центре внимания и величественно отдавала приказы, упиваясь своей властью и своим счастьем… Её некрасивое смуглое личико раскраснелось, черные глаза лихорадочно сверкали.

Далибор увидел её и сразу помахал ей рукой. Она вспыхнула, затрепетала, пришпорила коня и полетела к нему. Подъехав, она всмотрелась в его осунувшееся лицо, но взгляд у короля был ясным, ничем не омрачённым, и Дора радостно засмеялась. Их кони заплясали рядом. Ей не терпелось прикоснуться к нему, и схватив Далибора за руки, она то прижималась к его груди, то поглаживала мех плаща, и всё время призывно смеялась, запрокидывая кудрявую голову.

Король спешился, взглядом приглашая её сделать то же самое. Он не сводил с неё глаз, и это пьянило её сильнее самого крепкого вина. Никого не замечая вокруг, они отошли к краю дороги, к самой кромке, обрывающейся в пропасть. Далибор окинул взором хмурые горы с шапками облаков, ставшими теперь такими близкими, с каким-то облегчением глубоко вздохнул всей грудью и повернулся к невесте.

— Где Ана? — вдруг спросил он.

Ничто не изменилось в его лице, оно по-прежнему оставалось безмятежным, как у ребёнка, но Дора сразу насторожилась.

— Аны нет, — с вызовом глядя на короля, дерзко ответила она. — Больше она нам не помешает.

Далибор кивнул. Она не знала, о чем он подумал, но он явно не расстроился от такого известия, напротив, ей даже показалось, что он повеселел. Или новость не оказалась для него новостью, хотя Дора и запретила всем говорить о том, что Ана умерла — до поры до времени. Пока королева не выйдет замуж за своего короля…

Далибор улыбнулся и протянул к Доре руки. Она резво прыгнула ему в объятия и принялась целовать в губы жадными, быстрыми, как укусы змеи, поцелуями. Он поднял ее на руки, покачнулся. Дора кокетливо засмеялась и погрозила ему пальчиком:

— Счастье твоей родины — в твоих руках… Держи его покрепче! Далибор тоже засмеялся, громко и легко — словно узник, который неожиданно обрел свободу.

Дора счастливо прижалась щекой к его щеке, потом отстранилась, чтобы посмотреть в его красивые голубые глаза, капризно сморщила носик и прошептала:

— Когда же мы отправимся в свадебное путешествие?

— Прямо сейчас, — улыбаясь, сказал король и прыгнул в пропасть.

Все случилось так быстро, что нарядной толпе оставалось только потрясённо слушать, как король, падая, заходился от безумного хохота, а его невеста в ужасе визжала. И эти леденящие душу звуки, многократно повторенные эхом, еще долго стояли у всех в ушах…

…Ана плакала, уткнувшись Яну в плечо. Он не видел того, что увидела она, но понимал, что не может помочь ничем — только этим молчаливым сочувствием… Властислав хмуро стоял рядом и тоже молчал. Его девочка, всегда такая смелая и сдержанная, начала плакать сразу, как только прикоснулась к чёрным письменам. Что же вызвало столь сильное горе? Не иначе, любовь, она, негодница, с тоской понял Властислав. Как защитить своих детей от страданий, когда дело касается чувств, с которыми в принципе невозможно бороться? Никак. Остается только уповать на всемогущую силу Времени…

Сон стоял особняком от людей и исподтишка наблюдал за ними. Он слышал некоторые их мысли и пытался разобраться в своих собственных. Больше всего его сейчас волновал последний разговор с Александром — тот требовал, чтобы ниды, покидая Землю, вернее, свой параллельный Земле мир, оставили людям две трети зоопарка. Сама мысль об этом отравляла Сону всё существование. Он мучился в поисках правильного ответа, призвал на помощь всех своих друзей и советников, но окончательное решение ещё не вызрело в нём, и он ни на секунду не забывал об этой большой беде, к которой подталкивал его Александр. Ниды — собиратели, а люди — разрушители, варвары… Они, не дрогнув, вмиг растащат, бездумно уничтожат, с бешеной энергией истребят то, что его народ собирал и берёг тысячелетиями… Сон сжал кулаки. Нет, никто не убедит его в обратном!

Почему это Лотис обернулась и посмотрела на него? Неужели слышит его мысли? А её собственное сознание наглухо закрыто для Сона… Опять обернулась, махнула рукой… Да она зовёт его! Это она настояла, чтобы Александр обязательно пригласил его с собой в это странное место.

Сон не ждал от встречи с чем-то непонятным особых открытий, так как давно понял, что люди могут потрясти его только степенью своей дикости. Он пришел сюда только потому, что перед женщиной, называющей себя Лотис, не желая признаваться себе самому, испытывал какой-то незнакомый прежде, странный трепет — как перед равной, древней и разумной силой…

Можно было спуститься позавтракать в столовую, но Ниви хотелось перед долгой вахтой еще немного поваляться в постели. Она протянула руку, сорвала лист салата, растущего в контейнере прямо в ее каюте, свернула его трубочкой и наполнила сырной массой из тюбика быстрых завтраков. Это было любимое лакомство Саны, и когда Ниви ела салат с сыром, задорное лицо дочери сразу вставало перед ней. Сана была такой же смешливой и добродушной, как и мать. Они были верными подругами — Ниви, офицер галактической патрульной службы, и десятилетняя Сана, учащаяся восьмой младшей школы для одаренных детей на Праде.