И еще я тревожился за Аркану.

Юная блондиночка сбежала в соответствии со своей же доктриной. Домой, в мир Ворошков. И, чтобы войти в него, воспользовалась Ключом, с помощью которого мы попали на равнину. А некогда разрушенные врата в мир Ворошков ныне практически полностью восстановились, потому что этого пожелал Шевитья.

В родном мире Арканы война с Тенями все еще продолжалась, но нерегулярно. Тени понесли огромный урон, уцелела лишь каждая десятая. Ворошки пострадали столь же сильно, а их мир был практически уничтожен. Лишь один из сотни крестьян пережил нашествие Теней. Их армия оказалась настолько велика, что нынче на равнине отыскать Тень почти невозможно.

Тени убивают. Они предпочитают людей, но накидываются и на все живое. Даже на мокриц и слизней, живущих под камнями. У людей хватает ума придумать способы, как пережить ночь. А прочая живность этого не умеет.

Немногие уцелевшие в мире Ворошков голодали. Они потеряли так много рабочего скота, что не могли пахать и сеять. Мясной скот полег практически весь – его съели или Тени, или сами Ворошки. Клан Ворошков не собирался страдать наравне со всяческим быдлом.

Аркана прилетела туда, увидела все своими глазами и приняла окончательное решение. Это не то, чего она хотела. Но она слишком промедлила с возвращением.

Ее заметили и быстро поймали уцелевшие родственники. Отняли леталку и балахон. И она стала пленницей своих родичей, которые немедленно принялись строить планы использования ее в качестве родильной машины.

После катастрофы с вратами у Ворошков осталось очень мало женщин детородного возраста.

И Аркану избрали на роль царицы-матки нового роя Ворошков.

Чтобы выжить, ей пришлось подчиниться. Она еще дождется удобного момента для бегства. Дяди отобрали у нее Ключ от врат, но они не знали, что это такое. А она не сказала. Они были из тех, кто без колебаний бросил бы опустошенный по их же вине мир и отправился на поиски нового. Завоевать другой мир куда проще, чем восстановить свой.

Хорошо, что поврежденные врата могут самовосстанавливаться по воле Шевитьи, однако это может означать и то, что неисправные врата остались таковыми из-за его нежелания с ними возиться. А ведь Тобо и Суврин, обследовав равнину, сообщили, что все прочие врата в той или иной степени повреждены.

Нынче Шевитья не расположен встречать гостей.

– У меня еще осталось несколько незавершенных дел, – сообщил я ему. Поскольку мой разум давно перестал быть для него тайной, он это уже знал. А немного терпения у него еще осталось.

Он весьма терпеливый сообщник, этот старый дьявол.

Шукрат прилетела, когда я спал, и спустилась в крепость через дыру в крыше. К этому времени я уже настолько был связан с Шевитьей, что знал: она явилась сюда, никого не уведомив. Тут же заявилась моя подружка белая ворона и сделала за Шукрат черное дело – разбудила меня. Я сел, вознаградив птицу парочкой грубых фраз.

– Просто стараюсь помогать. Ведь мне сейчас по твоей милости почти нечем заняться.

– Забавно, как пребывание в тюрьме сокращает возможности, верно? Все идет своим чередом, и ничто не меняется. Но мы и сейчас можем остаться друзьями, согласна? Привет, красавица дочурка. Наконец-то я тебя дождался.

Шукрат выглядела усталой, но готовой действовать.

– Так что случилось, папуля? Где Аркана?

– Аркана съехала с катушек, сбежала домой и теперь по колено в дерьме.

– Я рассказал ей все подробно.

– Однако!.. – отреагировала Шукрат.

– Послушай, ведь и ты сможешь стать самой популярной девушкой в городе, если дашь им такой шанс.

– Попробовать они могут. Да только потом сильно пожалеют. Я ведь с Тобо не только в игрушки играла – кое-чему научилась. Но откуда ты все это знаешь, раз она украла у тебя Ключ? Ты ведь не мог слетать на разведку.

– А мы с Шевитьей стали знакомиться. А чем тут еще заниматься, дожидаясь, пока твоя заторможенная дочка задумается, уж не случилось ли чего с ее папулей?

– Вижу, ты еще и много написал.

– У меня осталось мало времени, дочка, – открыл я секрет, которым никогда не делился даже с женой. – Мне так долго и так часто везло, что по закону вероятности моя удача может в любой момент иссякнуть. И осталось лишь одно-единственное дело, ради которого я готов рискнуть. Поэтому я хочу привести все свои дела в порядок, пока что-нибудь не случилось. Я хочу уйти, зная, что сделал все, что Отряд мог у меня попросить, и даже немного больше.

– Предчувствие того, что времени у меня осталось совсем немного, все больше не давало, мне покоя с тех пор, как мы вернулись из Страны Неизвестных Теней. А когда я очутился в безымянной крепости, оно превратилось в навязчивую идею.

Пока мы разговаривали, Шукрат деловито разгружала свою леталку. Сбросив большой дерюжный мешок, внутри которого что-то застучало, она сказала:

– Дай мне сперва немного отдохнуть, а потом полетим спасать Грязную Задницу. И вовсе не потому, что меня так уж волнует, что они с ней сделали, – сам понимаешь. А чтобы сделать приятное папуле.

– Понимаю. И ценю. Как знать, может, и она когда-нибудь выручит тебя.

– О да, я бы не отказалась.

– Что в мешке?

Сперва ей не хотелось отвечать, но потом она поняла, что молчать нет смысла:

– Раковины улиток. Тобо не хотел, чтобы я летела без защиты. Он за меня волнуется.

– Как он?

– Когда лучше, когда хуже. Но чаще хуже. И в смысле физического здоровья, и в смысле душевного. Это меня пугает. Никто не может сказать, выживет ли он. А если выживет, то сохранит ли здравый рассудок. Боюсь, все это теперь зависит от его матери.

– Что? Сари вернулась?

– Нет. Она точно мертва. Но ее дух, а заодно духи ее матери и бабушки, следуют за Тобо по пятам. Едва его одолевает лихорадка, они тут как тут. Он говорит, что они с ним разговаривают и все время его упрекают. А ему это не нравится. Но я считаю, что ему давно пора к ним прислушаться. Потому что жар и лихорадка начинаются у него всякий раз, когда он делает нечто такое, что его матери не понравилось бы, будь она жива. Даже если это какая-нибудь мелочь – например, забыл почистить зубы.

– Ты и правда веришь, что его преследуют эти женщины?

– Неважно, верю ли я, папуля. Главное, что он в это верит. Даже когда у него проходит жар и с головой все в порядке, он упорно твердит, что мать твердо решила оставаться рядом с ним до тех пор, пока он не перестанет нуждаться в ее опеке. Тогда она обретет свободу и воссоединится с Мургеном. А Тобо просто бесит, когда ему заявляют, что он еще сопливый мальчишка, а его дурное поведение не дает матери отдохнуть. А Сари, очевидно, тоже раздражает его незрелость, потому что ей надоело торчать здесь и нянчиться со взрослым оболтусом.