когда ты сможешь говорить более свободно, ты расскажешь мне об этом, если ничто не обязывает тебя хранить это в тайне. А если нет, я смирюсь и с этим. Я знаю, ты не понимаешь всего, о чем я говорю, но мне очень хочется сказать тебе: Эйла, я больше не потревожу твой покой, даю тебе слово…

Глава 22

– Скажи мне правильно… Дон-да-ла.

– Ты нормально произносишь мое имя.

– Нет. Эйла говори не так. – Она изо всех сил замотала головой. – Скажи мне правильно.

– Джондалар. Джон-да-лар.

– Жжжон…

– Дж, – сказал он, приоткрыв рот, – Джон-да-лар.

– Жжж… джжж… – Эйла отчаянно пыталась совладать с непривычными звуками. – Джон-да-ларрр, – наконец произнесла она, сделав упор на раскатистом «р».

– Отлично! Просто прекрасно! – воскликнул он.

Эйла улыбнулась, радуясь успеху, а затем лицо ее приобрело слегка лукавое выражение.

– Джон-да-ларрр из зе-ланн-донии!

Он произносил название своего племени чуть ли не чаще, чем собственное имя, и она долго потихоньку тренировалась, пытаясь правильно воспроизвести его звучание.

– Потрясающе! – искренне восхитился Джондалар.

Она выговаривала звуки не совсем правильно, но только человек из племени зеландонии смог бы уловить разницу. Видя его одобрение, Эйла поняла, что ее усилия не пропали понапрасну, и на ее лице расцвела ослепительная счастливая улыбка.

– Что значит зеландонии?

– Так называется мое племя. Дети Великой Матери, живущие в юго-западных краях. Дони значит Великая Мать Земля. Пожалуй, проще всего было бы назвать их Детьми Земли. Впрочем, все люди называют себя Детьми Земли на своем языке. Попросту это значит «люди», «народ».

Они стояли лицом друг к другу, прислонясь к березе. На небольшой высоте была развилка, от которой расходилось несколько крепких стволов. Хотя Джондалар до сих пор заметно хромал и при ходьбе опирался на палку, возможность оказаться среди зеленых лугов долины окрылила его. После того дня, когда он сделал первые робкие шаги, он постоянно тренировался, не жалея сил. Спуск по крутой тропе стал для него тяжелым испытанием, но он одержал победу. Потом он обнаружил, что подняться по ней к пещере куда легче, чем спуститься вниз.

Он до сих пор не понял, каким образом Эйле удалось без посторонней помощи притащить его в пещеру. А если ей помогали какие-то люди, куда они подевались? Ему уже давно хотелось спросить об этом Эйлу, но раньше она не смогла бы понять его, а потом он все никак не решался задать этот вопрос, боясь, как бы она не сочла его чрезмерно любопытным. Он все откладывал, дожидаясь подходящего момента, и теперь ему показалось, что такой момент настал.

– А как называется твой народ, Эйла? Где твои сородичи?

Эйла перестала улыбаться, и Джондалар начал жалеть, что спросил ее об этом. Она долго молчала, и он уже было решил, что она не поняла его.

– Нет народ. Эйла никакого народа, – наконец ответила она, рывком оторвалась от ствола и вышла из тени на солнце.

Джондалар поднял свою палку и захромал следом за Эйлой.

– Но у тебя должны быть какие-то сородичи, например мать. Кто тебя растил? У кого ты научилась лечить людей? Где они теперь, Эйла? Почему ты живешь одна?

Эйла продолжала идти не спеша, глядя себе под ноги. Она вовсе не стремилась уклониться от ответа – она считала, что обязана ответить Джондалару. Ни одна женщина из клана не имела права оставить без ответа вопрос, заданный ей мужчиной. Собственно говоря, все члены клана – и мужчины, и женщины – всегда отвечали на вопросы. Просто женщины никогда не расспрашивали мужчин о чем-то глубоко личном, да и мужчины редко обращались друг к другу с такими вопросами. Чаще всего вопросы задавали женщинам. И теперь, когда Джондалар попытался расспросить Эйлу, в ее памяти всплыло множество воспоминаний, но на некоторые из вопросов она не знала ответа, а для того, чтобы ответить на другие, ей не хватало слов.

– Если ты не хочешь говорить мне…

– Нет. – Эйла повернулась к нему и покачала головой. – Эйла говорить. – Она растерянно посмотрела на него. – Не знать слова.

Джондалар подумал, что все-таки зря затеял этот разговор, но его донимало любопытство, и, судя по всему, его вопросы не вызывали неудовольствия у Эйлы. Они снова остановились у большого обломка скалы с неровными краями, который во время разлива ударился о скалистый массив и снес его часть, а потом остался лежать посреди поля. Джондалар присел на край в том месте, где находилась удобная выемка, похожая на сиденье со спинкой.

– Как твои сородичи называют самих себя? – спросил он.

Эйла ненадолго призадумалась.

– Люди. Мужчина… женщина… ребенок. – Она снова покачала головой, не зная, как ему объяснить. – Клан, – сказала она и сделала жест, которым обозначалось это понятие.

– Вроде семьи? Семья – это мужчина, женщина и ее дети, живущие у одного очага… как правило.

Она кивнула:

– Семья… но больше.

– Небольшая группа? Если несколько семей живут вместе – это пещера, – сказал он, – даже если прибежищем им служит что-то другое.

– Да, – сказала она. – Клан маленький. И больше. Клан значит все люди.

Когда она в первый раз произнесла это слово, он не расслышал его толком и не обратил внимания на жест, который она сделала. В звучании слова было что-то глубокое, гортанное и еще какая-то особенность – ему казалось, будто она сглатывает звуки. Он не сразу догадался о том, что это слово. Раньше она лишь повторяла слова его языка следом за ним, и в нем проснулся живой интерес.

– Клын? – сказал он, стараясь подражать ей.

Он произнес его не совсем правильно, но похоже.

– Эйла говори слова Джондалара не так. Джондалар говори слова Эйлы не так. Но Джондалар говори понятно.

– Я думал, ты не знаешь никаких слов, Эйла. Я ни разу не слышал, чтобы ты говорила на своем языке.

– Не знать много слов. Клан не говорить словами.

Джондалар не понял:

– Как же они разговаривают без слов?

– Они говорить… руками, – сказала она, хоть и знала, что это не совсем так.

Она заметила, что машинально сопровождает собственные слова жестами, пытаясь выразить свои мысли. Увидев, что Джондалар пришел в недоумение, она приподняла руки и повторила еще раз, делая соответствующие движения:

– Клан не говори много слов. Клан говори… руками.

Он постепенно начал понимать, и морщины у него на лбу разгладились.

– Ты имеешь в виду, что твои сородичи разговаривают с помощью жестов? Покажи мне. Скажи что-нибудь на своем языке.

Эйла призадумалась, а затем начала:

– Я хочу о многом рассказать тебе, но для этого мне нужно научиться говорить на твоем языке. Мне