— Ты уверен? Союз по-прежнему контролирует моря.

Юлвей сдвинул брови и ответил:

— Мы видели корабли, брат мой. Много больших кораблей. Гурки построили могучий флот, и сделали это тайно. Должно быть, они начали много лет назад, во время последней войны. Боюсь, Союзу недолго осталось владычествовать на море.

— Флот? Я надеялся, что у меня есть хотя бы несколько лет на подготовку. — Голос лысого звучал мрачно. — Мои планы становятся еще более срочными.

Ферро надоел их разговор. Она привыкла двигаться, она всегда была на шаг впереди, она ненавидела остановки. Задержишься на месте слишком долго, и гурки найдут тебя. Ей не нравилось сидеть здесь и показывать себя, чтобы этим придурочным розовым было на что пялиться. Старики продолжали плести бесконечные слова, а она расхаживала по комнате, гримасничала и кусала губы, взмахивала руками, топала по истертым доскам пола, тыкала пальцем в настенные занавеси и заглядывала за них, проводила рукой по предметам мебели, цокала языком и щелкала зубами.

И заставляла всех нервничать.

Ферро прошла так близко от огромного безобразного розового, сидевшего в кресле, что почти задела рукой его изрытое шрамами лицо. Она хотела показать, что ей плевать на его громадный рост, шрамы и все прочее. Потом направилась ко второму — нервному и тощему, с длинными волосами. Тот сглотнул, когда Ферро придвинулась к нему вплотную.

— С-с-с, — зашипела она ему в лицо.

Тощий что-то пробормотал и убрался в сторону, а она заняла его место у открытого окна. Выглянула наружу, повернувшись спиной к сидящим в комнате.

Пусть эти розовые знают, что ей плевать на них.

За окном был парк. Деревья, цветы, просторные ухоженные лужайки. Группы бледных мужчин и женщин лениво разлеглись под солнечными лучами на аккуратно выстриженной траве, что-то ели и пили. Ферро мрачно глядела на них сверху. Жирные, уродливые, ленивые, умеющие только жрать и бездельничать.

— Парк, — фыркнула она.

Дворец Уфмана тоже окружал парк. Она частенько смотрела туда из крошечного окошка своей комнаты. Своей камеры. Задолго до того, как Уфман стал Уфман-уль-Доштом. Тогда он был всего лишь младшим сыном императора, а она — одной из множества его рабынь. Его пленницей. Ферро перегнулась через подоконник и плюнула наружу.

Она ненавидела парки.

Она ненавидела города. Прибежища рабства, страха, вырождения. Их стены — стены тюрем. Когда она уберется из этого трижды проклятого места, она будет счастлива. Или хотя бы не так несчастна. Она отвернулась от окна и снова нахмурилась: все трое пристально разглядывали ее.

Тот, кого называли Байязом, заговорил первым:

— Да, тебе несомненно удалось сделать поразительную находку, брат мой. Ее не потеряешь в толпе! Ты уверен, что это именно то, что я ищу?

Юлвей с минуту смотрел на нее, потом сказал:

— Настолько уверен, насколько вообще возможно.

— Я стою перед вами! — прорычала она, но лысый розовый продолжал говорить так, словно она не могла его слышать:

— Чувствует ли она боль?

— Почти нет. По дороге она сражалась с едоком.

— Правда? — Байяз тихо рассмеялся. — И сильно он ее повредил?

— Сильно, но через два дня она уже ходила, а через неделю полностью исцелилась. У нее не осталось ни царапины после той схватки. Это ненормально.

— Мы оба видели множество вещей, которые не назовешь нормальными. Мы должны быть уверены.

Лысый полез к себе в карман. Под подозрительным взглядом Ферро он вытащил оттуда что-то в сжатом кулаке и поднес к столу. Когда он убрал руку, на деревянной столешнице остались лежать два гладко отполированных камешка. Лысый наклонился вперед.

— Скажи мне, Ферро, который из камней синий? — спросил он.

Она мрачно уставилась на него, затем перевела взгляд на камни. Между ними не было никакой разницы. Все в комнате смотрели на нее еще пристальнее, чем прежде. Она скрипнула зубами.

— Вот этот. — Она показала на левый камешек.

Байяз улыбнулся:

— В точности тот ответ, на который я надеялся.

Ферро пожала плечами.

«Повезло, — подумала она. — Я угадала».

Затем она заметила выражение лица большого розового — тот насупился, глядя на камни, словно чего-то не понимал.

— Они оба красные, — сказал Байяз. — Ты совсем не различаешь цвета, Ферро?

Значит, лысый розовый одурачил ее! Ей это не понравилось. Ферро Малджин никому не позволит себя дурачить. Она засмеялась — хриплым, неблагозвучным, захлебывающимся смехом.

Потом прыгнула через стол.

Удивленное выражение лишь только проступало на лице старика, когда кулак Ферро с хрустом врезался ему в нос. Лысый всхрапнул, вместе со стулом повалился назад и распластался на полу. Ферро вскарабкалась на стол, чтобы добраться до старика, но Юлвей схватил ее за ногу и стащил вниз. Ее пальцы промахнулись мимо шеи лысого паскудника, ухватились за стол и опрокинули его набок. Камешки упали на пол и куда-то закатились.

Она дернула ногой, высвободила ее и снова бросилась на старого розового, неловко поднимавшегося с пола. Но Юлвей поймал ее за руку и снова потащил обратно, не переставая кричать:

— Успокойся!

За свои старания он получил от нее локтем в лицо и сполз по стенке, а Ферро повалилась сверху. Она поднялась первой, готовая вновь налететь на лысую гадину.

Но к этому моменту большой розовый встал на ноги и двинулся вперед, не отрывая от нее взгляда. Ферро улыбнулась ему, сжимая кулаки. Сейчас она посмотрит, насколько он опасен на деле.

Он сделал еще один шаг.

Однако Байяз поднял руку и удержал его. Вторую ладонь он прижимал к носу, пытаясь остановить текущую кровь. Он смеялся.

— Отлично! — кашляя, проговорил он. — Просто отлично! Яростная и стремительная. Несомненно, это именно то, что нам нужно! Надеюсь, ты примешь мои извинения, Ферро.

— Что?

— Прости меня за мои ужасные манеры. — Он вытер кровь с верхней губы. — Я вполне заслужил этот удар, но я должен был удостовериться. Я раскаиваюсь. Ты простишь меня?

Сейчас он казался другим, хотя ничего не изменилось. Дружелюбный, внимательный, искренний. Раскаивающийся. Однако требовалось нечто большее, чтобы завоевать ее доверие. Гораздо большее.

— Посмотрим, — прошипела она.

— Только об этом я и прошу. Я бы хотел еще, чтобы ты дала нам с Юлвеем несколько минут на обсуждение… кое-каких вопросов. Нам лучше обсуждать их наедине.

— Все в порядке, Ферро, — сказал Юлвей. — Здесь нет врагов, здесь твои друзья.

Она была абсолютно уверена, что они не являются ее друзьями, но позволила ему выпроводить себя из комнаты вместе с двумя розовыми.