был пансион мадам Воке. Этот район до сих пор особенный. Один из парижских питомников, которые только Бальзак мог так описать, что чувствуешь их на расстоянии. Здесь жил отец Горио. Я посмотрел сквозь оконное стекло. Сумерки наступали быстро, и казалось, они с удовольствием выползают из темных улочек, в которых дремлют весь день. Серое зимнее время. У прилавка стояло несколько граждан и вело оживленную политическую дискуссию. В углу, прямо у стены, молодая и очень красивая девушка. Местная fille[669], живущая, вероятно, неподалеку и греющаяся в промежутках между tournée[670] перед своей гостиницей. Великолепные ноги, отлично сложена, породистая. Я начал изучать ее с интересом, потягивая ром. Граждане говорили о том, что может сделать сегодняшний citoyen против режима оккупации. Революция? С голыми руками против бронированных автомобилей, против переносных бетонных блокгаузов, из которых можно следить за каждым перекрестком? Non, c’est impossible, c’est fou[671]. Человек-патриот, он хочет воевать, но не может. Он должен сидеть спокойно и смотреть. Девушка медленно допивала свой кофе, слушая со странной улыбкой. Вдруг она хрипло засмеялась из глубины поврежденных легких. Этот смех из темного угла прозвучал так необычно, что все замолчали и посмотрели в ее сторону. Она положила голову на руки и выгнулась. Опершись локтем о стойку, она раскачивалась взад и вперед всем телом, виляя бедрами. И смеялась. А потом начала говорить, громко и как-то ласково, как детям: «Что можно сделать? Каждый может что-нибудь сделать. У меня сифилис, и я угощаю им немцев. Каждый уезжает из Парижа с подарком. Je ne fais que ceux qui partent[672]. Вчера я уже шестнадцатого одарила». И длинный взрыв злобного смеха. Она бросила франк на стойку и вышла смеясь. Еще на темной улице слышен был ее смех. Меня пробрал озноб.

19.12.1942

Большое русское коммюнике. Воронеж отбит, повсюду наступают. Похоже, что отобьют Сталинград. Огромное наступление по всему Южному фронту, которое, по всей вероятности, окажется успешным. Англичане бомбят Италию.

Почти каждую ночь летают над Парижем, и тогда нас будят залпы зениток. В Италии эвакуировали уже, по слухам, около миллиона людей, и дороги заполнены беженцами. Жалко мне итальянцев.

24.12.1942

Сочельник. Мы одни за маленьким столиком, хотя в мыслях далеко отсюда. «На Славковской еще не начали, на Гродской, наверное, уже…» Мы улыбаемся друг другу. Зажигаем свечи на маленькой елке и гасим свет. Елка стоит на камине перед зеркалом, и по всей комнате разливается мягкий свет зажженных свечей, отражающихся в стекле. Я напеваю рождественские песни, но не помню слов. Бася смеется. Я пялюсь в потолок и думаю. Думаю, как мне хорошо.

25.12.1942

Русские начали новое наступление на Кавказе. Я разложил на полу карту, лег и «делаю войну». В верхней части наступление на линии Воронежа, в нижней части фланги на Кавказе. Сверху Харьков, внизу Ростов, точка встречи в Днепропетровске, и кольцо сомкнулось, окружение, уничтожение.

26.12.1942

Мы сидим дома и читаем. После обеда полдничали у Робертов, где познакомились с настоятелем прихода Фонтене-су-Буа. Очаровательный человек. Попал в плен в Познани, там много общался с поляками. Он в восторге от населения и заключенных поляков в лагере. Я сказал ему, что, видимо, он был совсем недолго, кроме того, в таких обстоятельствах мы просто очаровашки, особенно по отношению к иностранцам. Басю возмутили мои слова, когда речь идет о Польше, она — Оленька{133}, и «что ты будешь французам такие вещи рассказывать, и так уже…». Я не умел и не сумею одурманиться любовью к родному народу. Очень может быть, что национализм я не выношу даже больше, чем коммунизм, и если бы я был очень богат, то в каком-нибудь нашем университете я бы финансировал кафедру космополитизма и осознанности. Мы не лучше и не хуже других, разница в тональности, а не в мелодии. Кроме шляхетского стиля, никакого другого стиля мы не создали, и при этом все будущее у нас впереди. Прежде всего надо научиться быть свободными не только на словах. И научиться многим-многим другим вещам. Сырье первоклассное.

31.12.1942

И снова заканчивается год. Я сижу в кресле, за окном охлаждается бутылка шампанского к двенадцати, для встречи Нового года. Еще два часа. Мне хочется подвести итоги, как это любил Жецкий, пополитиканствовать. Прошел еще год. «Как время летит!» — сказал бы советник Венгрович{134}. В общих чертах всю войну можно охарактеризовать коротко: в 1940 году Гитлер говорил «мы победили», в 1941 году «мы победим», в 1942 году «мы должны победить», а в 1943 году, вероятно, скажет «мы не можем проиграть» и проиграет. Если в следующем году война не закончится, то в любом случае она начнет заканчиваться по-настоящему. Огромное и разрекламированное немецкое наступление не дало существенных результатов. В любом случае, не привело к главной цели: к кавказской нефти и к разрыву коммуникаций на Волге. Гигантские усилия пошли насмарку и приказали долго жить на подступах к Сталинграду. Хотя немцы взяли Донбасс, пользы от него мало, а русские и так добывают уголь за Уралом. Кроме того, англо-американская помощь огромна. Без нее неизвестно, что бы было. Отсутствие авиации дальнего действия мешает немцам атаковать русские тылы. В данный момент началось мощное российское контрнаступление, которое в случае успеха может лишить немцев плодов их прежних побед и свести на нет все их усилия в 1942 году. У русских есть все шансы вернуть то, что они в этом году потеряли. Это был бы большой успех. Неполный, но это лишь вопрос времени. С точки зрения интересов Польши судьба войны ни в коем случае не должна решиться на востоке. Нужно, чтобы там и русские, и немцы, устав от гигантских битв, измотались вконец. Одержать полную победу должны Америка и Англия, наступая с запада и со стороны Балкан. Впрочем, трудно говорить об этом, поскольку если стратегически проблему войны решить достаточно просто, то, с точки зрения политики у нее еще много темных сторон. Самая темная сторона — Польша. Что с нами сделают — один Бог знает. В этом случае я не так обольщаюсь, как другие. Но для опасений подобного рода еще не время. В данный момент на востоке сражаются и истощают друг друга два колосса, Англия и Америка с каждым днем набираются сил. Африканская кампания — лучшее тому доказательство. Факт высадки американцев в Африке имеет очень большое значение. Там уже создается база для нападения на Европу. Окончательное уничтожение немцев — вопрос времени. Все сильнее становится англо-американская авиация.