litbaza книги онлайнИсторическая прозаУбийство Царской Семьи и членов Романовых на Урале - Михаил Дитерихс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 141 142 143 144 145 146 147 148 149 ... 182
Перейти на страницу:

Но уже в 1915 году, через десять месяцев после начала войны, Государю пришлось убедиться, что и Государственная Дума его не понимает, как не понимали его и министры, и в глубине своего сознания не располагает той прозорливостью последствий ужасной борьбы, которой мучился и страдал за Россию ее Верховный Вождь.

Когда, после первых месяцев блестящих удач на Галицийском фронте и упорнейшей, кровавой борьбы с главнейшим противником в Привислинском крае, выяснилось, с одной стороны, очевидность затяжного хода войны, и с другой – необеспеченность по вине агентов. правительственной власти и деятелей общественных организаций армий различного рода предметами боевой потребности, что в совокупности сильно повлияло на падение активного духа особенно внутри страны, Государю, опираясь на заверения Думы в 1914 году, представилось настоятельно необходимым для вызова новой патриотической вспышки общего единения во имя победы слиться снова с народом через его представителей в Думе.

«Да не будет в России на все время военных действий никаких партий, кроме одной партии – войны до конца; никаких программ, кроме одной – победить. От вас история ждет ответного голоса земли Русской», – передал в своих словах Горемыкин собранной Государственной Думе призыв Государя.

«Государь Император ожидает от всех верных сынов России, без различия взглядов и положений, сплоченной, дружной работы для нужд нашей доблестной армии», – повторил за первым тот же призыв генерал Поливанов.

В ответ Государь услышал громкие слова: «У нас есть выход вместо слов доказать нашу любовь и нашу благодарность не словами, а делом» – ценность коих, как сознательных по текущему моменту, совершенно аннулировались для Государя последовавшими за ними комментариями.

Националист граф В. Бобринский пояснил их: «…Если правительство докажет, что оно действительно обновленное правительство, достойное России, то оно найдет полную с нашей стороны поддержку и полное радостное сотрудничество».

Октябрист Н.В. Савич заявил: «Но прежде чем приступить к созидательной работе, надо проанализировать все причины, вызвавшие неблагоприятные условия… Одно из зол нашей государственности состоит в том, что в то время, как мелкие проступки мелких чиновников караются по всей строгости законов, служебные упущения и служебные преступления высокопоставленных лиц остаются безнаказанными».

Прогрессист Ефремов объявил: «Фракция прогрессистов считает, что критическое положение, в которое старая система управления поставила Россию, повелительно требует изменения самого духа государственного управления и призыва к власти министерства национальной обороны, составленного из людей страны, независимо от их партийности принадлежности, ответственного перед народным представительством».

Кадет Милюков потребовал возвращения из ссылки пяти большевистских руководителей (в числе их был и Лейба Бронштейн) и заявил, что «нужна политика власти, не связывающая живых сил народного почина… которые сразу исправят те функциональные расстройства народной жизни, которые теперь вызваны не столько войною, сколько неумолимым вмешательством власти».

Прогрессист-крестьянин Евсеев потребовал закона о пенсиях, о трезвости «на вечные времена», о земельном наделе, о волостном земстве, о подоходном налоге, о наказании виновных, не оправдавших доверия Государя, и о взятии в армию чинов полиции.

Трудовик Керенский настаивал на том, «чтобы сейчас же были предоставлены права нам, демократии, свободно обсуждать все социальные и политические вопросы, связанные с войной. Для того чтобы выйти из создавшегося положения, необходимо все организационные силы, все средства борьбы и внешней и внутренней передать в распоряжение народа».

Все эти заявления, требования и пояснения указывали лишь на одно, что Дума относилась к текущему моменту совершенно так, как если бы война уже кончилась, так как по существу произнесенных заявлений и требований было ясно, что никакое удовлетворение их не поведет к тому настоятельному единению всей страны и всех партий, которое одно только могло обеспечить победу. Для этого надо было прежде всего, как было в 1914 году, полное самоотречение партийных деятелей от своих политических платформ на весь период дальнейшей войны и патриотическое сплочение их вокруг Царя, независимо от тех или других дефектов агентов правительственной власти. В условной же форме, которой проникнут был тон всех думских речей, этой решимости на политическое самоотречение, на способность действительно принести в жертву все ради победы и связанного с ней сохранения государственности России Государь уже не увидел и почувствовал свое одиночество в прозорливости последствий ужасной борьбы и по отношению к Государственной Думе.

Ему не оставалось другого выбора, как через голову своего Правительства и законодательных палат искать осуществления своего слияния с народом непосредственным приближением к войскам и своим личным присутствием среди них вызвать в армиях необходимое для доведения войны до победного конца усиление патриотического подъема. «С твердой верою в милость Божию и с непоколебимою уверенностью в конечной победе будем исполнять наш святой долг защиты Родины до конца и не посрамим земли русской», – вписал он сам в приказ о своем вступлении в командование армиями 23 августа 1915 года. Этим самым он сознательно связал судьбу своего трона с происходившей борьбой и с полным мужеством и самоотвержением стал на путь осуществления на деле готовности пожертвовать всем во исполнение лежавшего на нем, как на Самодержавном Правителе Российского государства и как на первом Слуге русского народа, долга. В этот день, по существу решения, он вступал в смертельный бой и, как Царь Петр, мог сказать России: «А о Николае ведайте, что ему жизнь не дорога, жила бы только Россия в благоденствии и славе…»

Если этот Его шаг вызвал в тылу, в правительственной, общественной и парламентской сферах самые разноречивые толкования с общим оттенком недоброжелательного к нему отношения, то в армии и народе жертва, принесенная Царем, была оценена инстинктом народной мудрости и сердца в полной мере в положительном значении. Достаточно вспомнить, что державы Согласия после 23 августа 1915 года имели в своем распоряжении еще целых полтора года, в течение которых право рассчитывать на достижение общей решительной победы оставалось всецело в их руках. За это время дух русских армий быстро восстановился и возрос до состояния первых дней войны, что и проявилось в блестящих новых страницах доблести и активности поведения войск в дни апреля – июля 1916 года, ясно отметивших перелом всей тяжелой войны в благоприятную для тройственного Согласия сторону. Где ни появлялся Царь, он всюду встречал светлое и радостное отношение войск и простого русского народа; Он реально осязал благость своего общения с народом и чувство взаимного понимания, и в этом сознании находил силу бороться с той душевной мукой, которую создали ему правительственные, общественные и политические представители интеллигентных слоев русского общества в тылу. Простыми, но глубоко прочувствованными словами он сам охарактеризовал разницу своего душевного отношения к фронту и тылу:

«Вы не поверите, как тягостно мне пребывание в тылу. Мне кажется, что здесь все, даже воздух, которым дышишь, ослабляет энергию, размягчает характеры. Самые пессимистические слухи, самые неправдоподобные известия встречают доверие и облетают все слои общества. Здесь заняты лишь интригами и происками; там же дерутся и умирают за Родину. На фронте одно чувство преобладает над всем – желание победить; остальное забыто, и, несмотря на потери, на неудачи, сохраняют веру…»

1 ... 141 142 143 144 145 146 147 148 149 ... 182
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?