К несчастью для себя, Маргарет на этом не остановилась. Она превратила подушный налог во «флагман» своих социальных реформ, но, увы, он же стал и ее политическим надгробием.

Маргарет Тэтчер ненавидела административно-территориальные образования и местные органы управления. Она упразднила Совет Большого Лондона и еще несколько крупных сообществ городских агломераций. Но этого ей было недостаточно. Она хотела еще раз, причем в последний, вернуться к вопросу о способе финансирования их деятельности, и хотела этого по двум причинам: одна основана на вопросах нравственности и справедливости, а другая — чисто электоральная.

Причина нравственная была сама по себе достаточно верна. Если в среднем около 75 процентов расходов оплачивались казной, а 25 процентов — за счет местных налогов, база обложения которых зависела от застроенной площади и площади землевладений, то было чрезвычайно трудно оценить реальный вес местного налогообложения, ведь надо было бы произвести точнейшие подсчеты, в которых даже опытные налоговики запутывались, а рядовой гражданин был на них просто неспособен. Результат, естественно, был таков: тратившие на свои нужды более всего средств, территориально-административные единицы не стеснялись «утяжелять» груз налогообложения своих налогоплательщиков. При такой системе из тридцати пяти миллионов английских избирателей 17 миллионов вообще не платили местных налогов[207], а из восемнадцати миллионов, что их платили, около шести миллионов[208]пользовались скидками, возможностями частичного возврата сумм или даже полного освобождения от налогов. Короче говоря, местные налоги крайне неравномерно взимались, а многие из тех, кто пользовался различными услугами, ничего за эти услуги не платили. Это была большая удача для демагогов всех мастей, и лейбористов, и консерваторов, которые могли за минимальную политическую цену предложить какую-нибудь благородную социальную акцию. В соответствии с логикой Маргарет Тэтчер, по которой каждый пенни государственных денег должен быть потрачен бережливо, следовало все расходы переложить на налогоплательщиков. Она пишет в мемуарах: «Эта финансовая безответственность объясняет то, что расходы были постоянно чрезмерными. Центральная власть могла сколь угодно твердо и решительно сокращать часть местных расходов, субсидируемую Казначейством, но результат был всегда один: не снижение расходов, а повышение ставок налогов». Идея Маргарет заключалась в следующем: ввести подушный налог под названием «районный налог» по единой ставке для каждого взрослого гражданина, проживающего в определенной административно-территориальной единице, и направлять эти средства на нужды местного сообщества; должны были быть предусмотрены налоговые выплаты (то есть скидки), которые никогда не должны были бы достигать 100 процентов, что привело бы к тому, что каждый гражданин все же вносил бы свою лепту и ему было бы что терять при выборах членов местного экономического совета. Принцип финансовой ответственности должен был главенствовать при проведении реформы. В том же духе должны были быть сведены к единой ставке в масштабах всей страны и профсоюзные взносы. «Таким образом, можно было бы проводить более точные и логичные сравнения деятельности различных местных советов». Отсюда понятно, какой выигрыш надеялась получить Маргарет в электоральном смысле. Так как партия лейбористов традиционно щедро тратила чужие деньги, то в электоральном смысле она неизбежно в скором времени будет наказана. По мысли Маргарет, это был прекрасный способ изгнать лейбористов из их последних бастионов, административно-территориальных единиц.

Но всё это была теория. На деле же, в случае реализации этой программы, проигравших оказалось бы больше, чем выигравших. Средняя величина налогового бремени, подсчитанная Казначейством, продолжала увеличиваться. В 1988 году она должна была составлять 299 фунтов в год на человека, а в 1990-м, когда будет введен «районный налог», она достигнет уровня 365 фунтов стерлингов. Несмотря на предусмотренные случаи освобождения от налогов, количество граждан, подлежавших налогообложению, увеличивалось с девятнадцати миллионов до двадцати двух, в основном это были представители среднего класса. Кроме того, сначала предполагалось, что новая система налогообложения будет вводиться постепенно, но Маргарет склонилась к «шоковому варианту», то есть к полному переходу на новую систему с 1 апреля 1990 года. Так она надеялась доказать, что лейбористы «потеряли голову». Увы, на самом деле ее потеряла она, опьяненная успехом. Она не слушала предупреждений, доносившихся из сомкнутых рядов политических деятелей. Возвышали голоса и ее противники. Майкл Хезлтайн воскликнул со своего места в палате общин: «Ответственность за введение подушного налога[209]будет возложена на то правительство, которое введет этот налог! Этот налог войдет в историю как налог тори». Он был чертовски прав! «Комитет 1922 года» тоже призывал Маргарет отказаться от введения этого налога. Безуспешно. «Все испытывающие чувства неудовлетворенности, это просто люди, которые не могут примириться с тем, что они простые, рядовые члены парламента, вот кто они такие», — сказала Маргарет по этому поводу Вудро Уайету. Она зашла слишком далеко. Она везде заявляла, что «районный налог» — это «флагман» ее реформы, и не слышала Криса Пэттена, которые ей предсказывал, что «флагман может увлечь на дно следом за собой весь флот». Она не обращала больше внимания на заднескамеечников, осаждавших ее канцелярию. Она больше не слушала никого. Она не обратила внимания на то, что одновременно подали в отставку советники-консерваторы из Оксфордшира, Йоркшира, Манчестера и Бристоля. Еще менее она прислушивалась к гласу улицы, гласу народа. 31 марта 1990 года огромная демонстрация из сотен тысяч человек прошла по Трафальгар-скверу, громя всё вокруг. Толпа переворачивала и поджигала машины, фа-била и разоряла магазины, разбирала леса реконструируемых зданий и использовала всё, что оказывалось под рукой, в качестве метательных снарядов. Было ранено более сорока полицейских. Никогда с 1926 года Лондон не видел таких сцен народного бунта. Маргарет казалось, что вновь для нее наступили героические времена, как в эпоху забастовки горняков. Но теперь вся страна была против нее. «Патриотизм уплаты налогов» одержал победу над простым патриотизмом. Средний класс теперь был не на стороне Маргарет.

Речи Маргарет в палате общин кажутся удивительно бессодержательными. Она могла сколь угодно долго порицать всех транжир и мотов: «Многие счета по уплате районных налогов, которые получают граждане, сегодня явно завышены. Я разделяю то чувство возмущения, которое они вызывают. Но давайте говорить четко и ясно: возмущение и скандал — это не метод сбора денег <…>. Всё дело в итоговой сумме, которую расходуют административно-территориальные единицы Привилегия проживания в лейбористском округе Уоррингтон стоит на 96 фунтов дороже, чем проживание в соседнем округе Траффорд <…>, но это еще не всё: ужасная „надбавка“ в 339 фунтов за проживание в „лейбористском“ Кэмдене просто поражает по сравнению с „ценой“ проживания в соседнем „консервативном“ округе Вестминстер». Ничего не помогало. Как бы там ни было, в палате общин зрел бунт. Закон о введении подушного налога прошел через палату общин при большинстве в 25 голосов, тогда как Маргарет надеялась, что большинство составит 101 голос. В палате лордов Маргарет «мобилизовала» наследственных лордов, согласившихся поездить по стране. Они сыграли роль «тяжелой артиллерии». И Маргарет выиграла эту битву, неожиданно получив 317 голосов «за» и только 187 «против». Она сочла, что эта победа — ее реванш. Увы, это был ее крестный путь. Во всех средствах массовой информации только и было разговоров, что об этом подушном налоге, за который голоса были получены благодаря привилегированным слоям и поддержке дряхлых старикашек-герцогов, ради такого случая по просьбе правительства нарядившихся в свои мантии с горностаевой отделкой. Газеты без устали приводили ужасные примеры: такой-то аристократ, владеющий 1500 гектарами земли, теперь будет платить всего лишь 300 фунтов стерлингов, тогда как раньше он платил 6 тысяч фунтов, а вот такая-то бедная старушка, изнуренная работой и преследуемая мыслью о необходимости экономии, будет платить 500 фунтов, просто потому, что она сумела купить свой коттедж. В королевстве Оливера Твиста журналисты упорно били в цель. В «Таймс» писали о «глупом налоге», в «Санди таймс» — о «несправедливом налоге». Маргарет Тэтчер была бессильна остановить этот поток обвинений. Она выступала в облике непримиримой, непреклонной, несправедливой леди, являющейся агентом партии привилегированных. Она могла говорить Вудро Уайету: «Все это скоро утихнет, успокоится, они вскоре поймут, в чем заключается разница между старыми добрыми консервативными округами и округами лейбористов», но она оттолкнула от себя сердце Англии, «набросив сеть на средний класс», по выражению Криса Пэттена. Маргарет открыла интенсивный огонь по своим, по своему электорату.