Таким образом, к началу 1990-х гг. европейские реформаторы, отвергнув не слишком удачные, половинчатые ходы, оказались настроены на либерализацию. Ее, в частности, довольно успешно осуществил ведущий польский реформатор Бальцерович. Ельцин, Гайдар, Чубайс и Федоров в России двигались примерно по тому же пути. Однако в силу ряда причин наша страна притормозила. Возникает вопрос, является ли это для России неразрешимой проблемой?

Вывод второй. Модернизация общества — процесс длительный. Он может занимать многие десятилетия и даже столетия. Реформы сменяются контрреформами. А следовательно, для того, чтобы преобразовать экономику, большинство стран вынуждено долго и упорно преодолевать одно препятствие за другим.

При разговорах о судьбе российских преобразований часто приходится сталкиваться с тем, что провал или торможение отдельной реформы воспринимается обществом как провал модернизации в целом. Отсюда обычно следует один из двух возможных подходов к вопросу о том, как обустроить Россию.

Первый (условно говоря, пессимистический) состоит в том, что Россия — несчастная страна, которой вообще не суждено стать процветающей по примеру тех государств, которые уже осуществили модернизацию. Наш удел — отставание, нищета, коррумпированность и т.п.

Второй (условно говоря, оптимистический) состоит в том, что раз у нас не получается модернизация западного типа, значит, России следует сохранить свою самобытность и вообще не идти по данному пути. Наш удел — духовность, а вовсе не материальное процветание. А духовность важнее.

Нетрудно заметить, что оба этих подхода сходятся в главном — Россия особая страна. А расходятся данные подходы в выяснении того, хорошо это или плохо.

Каждый человек, конечно, имеет право верить в то, что его страна совершенно особая. Но если принимать во внимание факты (в частности, изложенные в этой книге), то нетрудно обнаружить, что на определенном этапе своего развития и Франция, и Германия, и Испания, и многие другие страны с большим основанием могли считать, что модернизация у них не получается, как у других, и, значит, им следует либо отчаяться, либо вставать на особый путь.

Тем не менее модернизация в конечном счете прошла там успешно. Мы не сомневаемся в том, что успешно она пройдет и в России. Вопрос лишь в том, как не сбиться с пути?

Вывод третий. Экономических успехов добиваются те реформаторы, которые не боятся предоставлять народу свободу. Рынок и конкуренция мобилизуют силы общества. Несмотря на тяготы, которые приходилось переживать всем странам, свобода способствует успеху.

Взглянем на пример французских реформаторов. Тюрго попытался дать обществу свободу, хотя в итоге сумел дать лишь пример движения к свободе. Но Наполеон, Луи Филипп и Гизо, а также Луи Бонапарт постепенно предоставляли своей стране все больше и больше прав. Каждый из них не был по своим взглядам либералом, но тем не менее делал общество хоть немного либеральнее. В итоге Франция успешно прошла трудный путь модернизации через несколько революций и авторитарных режимов.

Взглянем на пример германских реформаторов. Их путь к свободе был еще более тернист, чем у французов. В Германии не было медленного поступательного движения вперед, лишь ненадолго прерываемого смутами, как во Франции. В Германии были энергичные рывки (например, при Штейне и Гарденберге) и явные откаты (например, при Гитлере). Тем не менее реформы Эрхарда блестяще завершили германский путь к модернизации, дав обществу значительную свободу.

Взглянем на пример Испании, которой мы в этой книге уделили совсем мало внимания. Эта периферийная европейская страна чрезвычайно долго топталась на месте. По многим параметрам она значительное время отставала даже от России — другой периферийной страны Европы. И лишь при позднем Франко, когда упор в преобразованиях был сделан на увеличение степени рыночных свобод и на отказ от автаркии, Испания добилась значительного успеха.

Путь России — это тоже долгий, тернистый путь к свободе. Великие российские реформаторы стремились в той или иной степени дать народу больше прав. Александр I и Сперанский не слишком преуспели в этом, но уже Александр II заслуженно получил прозвание Царь-освободитель. Затем Столыпин освободил народ от пут, которыми тот сам связывал себя. И наконец, в последние десятилетия российские реформаторы освобождали страну от пут тоталитарного режима.

Мы не сомневаемся в том, что судьба России — дальнейшее движение по пути свободы. Вопрос лишь в том, насколько демократический путь может быть свободен от авторитарных начал?

Вывод четвертый. Реформы могут быть как демократическими, так и авторитарными. Не следует думать, будто путь к экономической свободе обязательно должен быть устлан свободой политической. Однако возможности авторитарных преобразований ограничены. Начать движение к свободе может монарх или диктатор. Но заканчивает всегда демократия.

Иногда у нас считают, что единственный пример авторитарных преобразований — это реформы Пиночета в Чили. Чилийский опыт, как показано в этой книге, действительно был успешен. Однако помимо него был опыт Ата-тюрка в Турции, опыт Ли Куан Ю в Сингапуре, опыт Дэн Сяопина в Китае. Их реформы, конечно, не были в экономическом смысле столь либеральными, как реформы Пиночета, но тем не менее они значительно продвинули вперед Турцию, Сингапур и Китай.

Более того, мы специально начали эту книгу издалека, чтобы показать: в XIX веке многие реформы, приближавшие человечество к экономической свободе, осуществлялись при отсутствии свобод политических. Франция, Пруссия, Австро-Венгрия, Россия в позапрошлом столетии очень много сделали для развития рынка и конкуренции, но политически они не были по-настоящему свободны.

Не следует бояться авторитарных реформ. Не следует замалчивать результаты деятельности прогрессивных монархов и авторитарных лидеров. Но при этом следует понимать, что без демократии успехи модернизации всегда будут оставаться под угрозой. На одного прогрессивного авторитарного реформатора всегда найдется десяток авторитарных контрреформаторов, поскольку, двигаясь вперед, политический лидер рискует нажить неприятности, тогда как, топчась на месте и пожиная плоды деятельности своих предшественников, он может серьезно обогатиться с помощью коррупции и при этом остаться любим народом.

Наша страна пока еще не знала по-настоящему демократических реформ. Все рыночные преобразования от Александра I и Сперанского до Ельцина и Гайдара осуществлялись при определенном ограничении свобод. Скорее всего, уже настало время, когда модернизация должна сойти с авторитарных рельс, поскольку эти возможности исчерпаны. Правда, в условиях демократизации всегда существует опасность усиления популизма. Как быть с этим?

Вывод пятый. Движение к свободе в процессе модернизации не означает полного отказа от государственного регулирования. Вмешательство правительства в ход рыночных процессов, как правило, снижает эффективность экономики. Однако зарубежный опыт реформ показывает, что это становится неизбежной платой за демократизацию.

Среди реформаторов, о которых шла речь в этой книге, имеются не только те, которые продвигали общество к свободе, но и те, что закладывали основы государственной системы перераспределения валового продукта. Не следует считать их контрреформаторами, хотя с чисто экономической точки зрения их вклад в модернизацию общества весьма спорен.