когда захочу; и ты меня найдешь всегда, когда захочешь; да если бы я тебя и не утешил, то тебя утешили бы другие братия и отцы: военачальник же, отдавшись мирским заботам и находясь во власти диавола, только на небольшое время пришел в познание истины и подобно рабу, спасающемуся от жестокого господина, пришел ко мне, спасаясь от диавола, дабы получить от меня пользу для души своей. С моей стороны было бы несправедливо, не обратив внимания на него, продолжать беседовать с тобою, так как ты всегда сам заботишься о спасении своем.

Выслушав это, я (повествует Палладий) окончательно убедился, что это был муж святой и начал просить его помолиться обо мне. Он же, ласково беседуя со мною и своею правою рукою касаясь слегка моей левой щеки, сказал мне:

– Многие скорби ожидают тебя впереди и трудную брань уже ты перенес, борясь со своим желанием оставить пустыню; ты не исполнил этого желания, несмотря на то, что диавол выставлял тебе благовидный предлог для оставления пустыни, напоминая тебе о любви к тебе отца и брата. Я тебе возвещу радостную весть: и отец и брат твой оба здравствуют и отреклись от мира; отец твой проживет еще семь лет. И ты, вооружившись мужеством, продолжай подвизаться в пустыне и не думай возвращаться отсюда в свое отечество, так как написано: «Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад не благонадежен для Царствия Божия» (Лк.9:62).

Слушая слова святого и укрепившись ими к подвигам, я (говорит Палладий) возблагодарил Бога за то, что Он при посредстве святого мужа этого раскрыл мне козни диавола и помог мне победить их. В другой раз преподобный, ласково беседуя со мною, спросил меня:

– Хочешь быть епископом?

Я же отвечал ему:

– Нет, потому что я уже епископ.

Святой же спросил меня:

– В каком же городе ты епископ?

Я отвечал ему:

– Я надзираю541 за кухней, трапезой, палатками, кадками; пробую, например, вино, и если оно кислое, то прохожу мимо него, если же сладкое, то пью его; смотрю также в котлы с пищею, и если где недостает соли или других приправ, то я добавляю к пище эти приправы и потом поедаю пищу, сделавшуюся от приправы вкусною. Так же поступаю и в других случаях, везде выбирая для себя самое лучшее. Вот это мое епископство, на которое поставило меня сластолюбие.

Преподобный, улыбнувшись, сказал мне:

– Перестань шутить, потому что ты действительно будешь епископом и должен будешь перенести многие труды и скорби; если ты хочешь избежать этих трудов и скорбей, то ты не уходи из пустыни, потому что здесь, в пустыне, тебя никто не может поставить епископом.

Оставив преподобного, я (повествует Палладий) отправился в свою пустыню на место своего постоянного жительства и рассказал всей братии о честном и святом муже, преподобном Иоанне. Но я, грешный, потом забыл слова, сказанные святым Иоанном относительно меня: спустя три года после этого я заболел желудком и отправился, по совету братии, в Александрию542, ко врачам. Но так как болезнь моя не проходила, а развивалась все более, то александрийские врачи советовали мне идти в Палестину, так как там теплый и здоровый климат. Отправившись в Палестину я пробыл там немного и, несколько поправившись от болезни своей, пошел оттуда в Вифинию543 и здесь, уже не помню каким образом – человеческою ли волею, или Божьим изволением, – Бог знает как, был сподоблен сана епископского. После этого я впал в печаль, так как сан сей был сверх моей силы. Тогда я вспомнил пророчество преподобного Иоанна о мне, но в это время преподобный уже скончался. Я вспомнил тогда, что сказал мне преподобный, увещевая меня остаться в пустыне:

– Сорок лет я пребываю в этой келии и за все это время я не видел ни лица женского, ни какой-либо монеты, ни кого-либо ядущим или пьющим; равным образом и меня никто не видал ядущим или пьющим.

После той беседы со святым Иоанном, когда я возвратился (повествует Палладий) на свое обычное место, и когда я рассказал братиям и отцам все, что видел и слышал у святого, все мы, числом семь, спустя два месяца после того отправились к преподобному.

Когда мы пришли к обители преподобного Иоанна, он принял нас ласково, приветствуя с улыбкою на лице каждого из нас в отдельности. Тотчас же как пришли, мы начали упрашивать святого помолиться о нас, как это в обычае у подвижников египетских. Но он спросил нас:

– Нет ли среди вас клирика?

Мы все сказали ему:

– Нет никого.

Посмотрев внимательно на каждого из нас, святой узнал среди нас одного утаившегося клирика, так как один из нас был диаконом, и никто из нас не знал, что он был диаконом, кроме одного брата; но тот клирик, из смирения утаивший свой сан, и знавшему его сан брату запретил говорить о нем, что он диакон, потому что, стремясь уподобиться святым подвижникам, брат тот считал себя недостойным носить и имя христианина. Преподобный Иоанн, указав рукою этого брата, сказал:

– Этот диакон.

Но когда этот брат отрицался от того, что он имеет сан диакона, святой Иоанн, простерши руку свою из оконца, через которого беседовал с нами, взял брата диакона за правую руку, облобызал ее и сказал ему:

– Не отвергай благодати Божьей. Не лги, брат, сокрыв дар Божий, потому что ложь должна быть чужда христианам; нельзя похвалить ее и в тебе, – велика ли она будет или мала, потому что, как говорит Спаситель, ложь от диавола: диавол ложь есть и отец лжи (Ин.8:44).

Диакон, обличенный преподобным, молчал, слушая со вниманием наставления святого.

Когда же мы все совершили молитву (рассказывает Палладий), один из братьев, страдавший лихорадкою, просил преподобного Иоанна исцелить его. Преподобный сказал брату тому, что болезнь эта полезна для души его, но все-таки повелел помазать того брата освященным елеем, желая уврачевать не столько болезнь его, сколько маловерие. Вскоре после этого брат тот стал совершенно здоровым.

Сподобились мы видеть преподобного Иоанна (повествует Палладий) и тогда, когда ему исполнилось девяносто лет; тело его было столь истощено подвигами поста, что у него не росла даже борода, он ничего не вкушал, кроме плодов древесных, и то по захождении солнца; от юных лет привыкши к постничеству, он в старости никогда не вкушал ни хлеба, ни какой другой приготовленной на огне пищи.

Когда он предложил