– Какую ерунду? – тревожно спросила Марина. – У нас нет лишних денег. А готовить я и сама могу.

– Ну, от помощи по уборке ты не откажешься, верно? – усмехнулся Рыков, отлично зная, что жене делается тошно от одного вида швабры, а к пылесосу она относится, как к личному врагу.

– Ладно, – кивнула она – Кстати, Лере такая помощь тоже не помешает.

Олег, сидевший на заднем сидении, зевнул. Вот проклятие, они еще до места не доехали, а он уже дохнет от скуки.

Точно так же зевал в родительской машине и Андрей Орлов. Но он был избавлен от нудных разговоров предков – мать вела третью машину. Отец же думал о чем-то своем, обращаясь к уткнувшемуся в книжку сыну лишь для того, чтобы поинтересоваться, не нужно ли тому в туалет. Андрей же, погрузившись в ужастик Стивена Кинга, даже не подозревал, что это лето станет самым потрясающим за его пятнадцатилетнюю жизнь.

…Жизнь в Поконо Лейк течет размеренно и неторопливо. Целыми днями Марина предоставлена сама себе. Быстро покончив с делами, она наслаждается покоем окружающего их хвойного леса, кормит оленей, которые подходят совсем близко к коттеджам. Эти благородные животные осторожны, но настойчивы, считая долгом обитателей поселка накормить их чем-нибудь вкусненьким. Голодная смерть им явно не угрожает. Олени – особенно оленихи с детенышами – упитаны и нахальны.

Валерия почти каждый день приходит к ней поболтать и выпить стаканчик калифорнийского шабли. Мальчишки редко сидят дома, и стоит большого труда отловить их и заставить поесть.

Домовладелица сдержала слово и прислала прислугу – высокую длинноволосую девицу по имени Кэти. Хотя – слово «прислуга» ей совсем не подходит. Студентка факультета славистики престижного университета, она умна, и неплохо, хотя и с чудовищным акцентом, говорит по-русски, пользуясь малейшей возможностью. Валерия невзлюбила ее с первого взгляда. И женская ревность, и материнское чутье подсказывают ей, что девчонка опасна. Она не без удовольствия перемывает ей косточки с Мариной. Та более терпима: в конце концов, Кэти не самый худший вариант, даже если Олег и увлечется ею, по здравому размышлению решает она. Когда-нибудь ее мальчик должен стать мужчиной, так почему бы и не с этой аккуратной девушкой? От нее всегда так трогательно пахнет детским мылом…

Но Олег с удовольствием болтает с Кэти, пока та работает, и Марина никак не может определить, есть между ними что-нибудь или нет. И все же она который раз убеждается в том, что Валерия женщина непрактичная. Их коттеджи слишком велики, чтобы самим обслуживать такую площадь, да еще эти лужайки! Хозяйка развела на них невесть что – деревянные фигурки гномов, лошадки, какие-то карликовые ветряные мельницы, декоративные колодцы – все это требует тщательного ухода. Уму непостижимо, как эта девица знает, что со всем этим следует делать. Видимо, для подобного надо быть чистокровной американкой. Ей удается не только вылизать и вычистить оба дома до сверкающего состояния, но и вовремя высадить цветочки, подстричь травку, поправить покосившегося гномика и покрасить облупившийся колодец. Ровно в восемь она садится в облезлый форд и уезжает, получив порцию распоряжений на следующий день. С полудня до четырех она работает у Орловых, а с четырех до восьми – у Рыковых. Причем на зависть обеим хозяйкам все делает со скоростью, близкой к скорости света. Уборка, стирка и многое другое… Так проходит месяца полтора…

…Марина выгружает из машины многочисленные пакеты с продуктами. Супермаркет далеко – полчаса езды, и поэтому приходится закупать все сразу на неделю – бензин дорогой, не наездишься. Одна из сумок вырывается из рук, и по траве рассыпаются яблоки, апельсины и груши. Чертыхнувшись, она пытается собрать фрукты обратно в пакет, но несколько штук закатились под машину. Она с сожалением смотрит на свои белые брюки – если самой встать на колени, брюки отправятся на помойку.

– Олег! – зовет она. – Иди, помоги мне.

Но никто не откликается на ее зов. Она ставит пакеты обратно в багажник и проходит к коттеджу Орловых – пару десятков метров.

– Олег! – зовет она снова и на веранде появляется Валерия.

– Лера, – спрашивает Марина, – мой у вас?

– Нет, – отвечает та, – и не заходил сегодня.

– А Андрей дома?

– Дома, – роняет Валерия и скрывается в комнате.

Решив все же дождаться сына и не портить брюки, Марина начинает перетаскивать пакеты в дом и распихивать продукты в холодильнике. Из глубины дома она слышит Вивальди и улыбается – у ее мальчика прекрасный музыкальный вкус. Скорее всего, он заснул под скрипичный концерт – такое с ним случается не в первый раз. Значит, он все же дома. Пускай спит – груши подождут. Но, заполняя морозильную камеру мясными полуфабрикатами, Марина вздрагивает от подозрительного звука. Что-то громыхнуло со стороны ванной. Ах да, это же Кэти! Надо ее позвать, пусть поможет.

– Кэти! Иди сюда, помоги мне!

Ей никто не отвечает. И Марину накрывает истерический ужас. Ее взгляд падает на стойку с кухонными ножами – в ней зияет пустота: отсутствует нож среднего размера. Ей становится совсем нехорошо. Первая мысль – набрать 911, но если тот, кто взял нож, услышит, как она звонит? И где Олег? Может, забравшийся в их дом грабитель уже разделался с ним? Марина чувствует подступающую дурноту. Мятежное пение струнных уже не вызывает умиления, а лишь мистическую дрожь. Выхватив из стойки внушительный разделочный тесак, похожий на небольшой топорик, она осторожно двигается в том направлении, откуда доносится звук. Музыка тоже звучит громче. Вот… Ванная… Свет включен, дверь приоткрыта, и там явно кто-то есть.

– Я вооружена, – четко говорит она по-английски, – я приказываю, выходи!

Марина слышит только всплески воды, сквозь которые мерещатся то ли стоны, то ли всхлипы…

Она медленно толкает дверь и цепенеет… Ее сын сидит в ванне, совсем голый. Багровая вода выплескивается через край, а он, ее милый, светлый мальчик, с самым сосредоточенным видом полосует острым кухонным ножом кого-то… Вернее, то, что было кем-то, а стало грудой бесформенной плоти…

Олег поднимает голову и встречает остановившийся мертвый взор матери.

– Она поверила ему, – извиняющимся тоном произносит он. – Как она могла поверить ему, мам? Она поэтому меня не хотела? Его – хотела. А меня нет.

Марина молчит. Топорик выскальзывает из ее рук и со стуком падает на кафельный пол. В светло-голубых глазах сына – такой нестерпимый холод и мрак, что ей кажется, что она заглянула в глубины преисподней. А Вивальди продолжает звучать гимном этого ада.

– Почему, мам? Она говорила, что я красивый и умный – и поверила этой мерзости. Что со мной не так?

– Что ты наделал? – тихо спрашивает она. – Что ты наделал, Олег?

Его плечи начинают содрогаться в рыданиях. Ее мальчик сидит в ванне, наполненной кровью, и плачет, словно маленький ребенок. Ее разум, несколько секунд назад парализованный, начинает работать с дьявольской скоростью.

– Вылезай, – велит она ему, как малышу, засидевшемуся в воде. – Вылезай сейчас же и прими душ.