«Ты ничего не можешь исправить, Эйла, – с грустью подумал он. – Ты – это ты, и с этим ничего не поделаешь. Тебе не дано уничтожить зло, которое ты сотворила, сама того не ведая. Наш клан погибнет, подобные тебе останутся в этом мире. Клан Пещерного Медведя вышел из глубин древности. Мы хранили наши традиции и чтили Великого Урсуса, но время, отведенное нам на земле, истекло. Наверное, все свершается как должно, в соответствии с велениями духов. И не ты виновница нашего печального удела. Но зачем тогда духи послали тебя к нам? Для того, чтобы через тебя открыть мне судьбу клана? Земля, которую мы покидаем, щедра и милостива. Многим поколениям она дарила все, что необходимо для жизни. Для твоего племени тоже настанет черед покинуть ее. И вам придется с этим смириться».

– Ты можешь сделать только одно, Эйла. – Медлительность жестов Мог-ура подчеркивала значение того, что он говорил. Взгляд его был холоден и спокоен. – Забудь о том, что видела.

Он выпрямился, насколько позволяла ему больная нога, и, стараясь не опираться на посох, удалился. В этот миг в нем воплотилось все достоинство древнего клана.

– Бруд!

Молодой охотник повернулся на оклик. Женщины клана в спешке готовили завтрак. Бран сообщил, что сразу после еды они тронутся в дорогу. Мужчины пользовались последней возможностью перемолвиться словом с охотниками из других кланов. Предстояла семилетняя разлука, и они знали – не всем приведется дожить до следующей встречи. С восхищением припоминали они минувшие состязания и обряды, оживляя в памяти захватывающие подробности.

– Ты превосходно показал себя в состязаниях, Бруд. Не сомневаюсь, к следующему Сходбищу ты будешь вождем.

– Возможно, на следующем Сходбище первым станет ваш клан, – раздувшись от гордости, ответил Бруд. – Но на этот раз удача сопутствовала нам.

– Да, вы избранники удачи. Ваш клан – самый почитаемый клан. Ваш Мог-ур – самый могущественный Мог-ур. Даже целительница у вас самая лучшая. Повезло клану, в котором есть такая целительница, как Эйла. Далеко не всякая отважилась бы приблизиться к разъяренному зверю, чтобы спасти раненого охотника.

Бруд, нахмурившись, отошел от своего собеседника. Заметив вдалеке Вурда, он поспешил ему навстречу.

– Вурд! – воскликнул Бруд, сделав приветственный жест. – Ты отлично показал себя в состязаниях. Я был рад, что для Медвежьего ритуала избрали тебя, а не Нуза. Нуз – отважный охотник, но он уступает тебе.

– Однако ты, Бруд, по праву был назван первым. Ваш клан заслужил самое почетное место. Даже ваша целительница отличилась, хотя поначалу она не слишком пришлась мне по душе. Тебе повезло: когда ты станешь вождем, рядом будет хорошая целительница. Надеюсь только, она прекратит расти. Сказать по правде, я не привык смотреть на женщину снизу вверх.

– Да, эта женщина чересчур высока, – неохотно откликнулся Бруд.

– Но это пустяки. Важно то, что она знает свое дело.

Бруд едва заметно кивнул и, не желая больше поддерживать разговор, пошел прочь. «Эйла, Эйла, как мне опостылела эта Эйла!» – с досадой твердил он про себя, пересекая поляну перед пещерой.

– Бруд, я как раз хотел поговорить с тобой! – остановил его вождь одного из кланов. – Ты знаешь, у женщины моего клана есть дочь, страдающая тем же увечьем, что и сын вашей целительницы. Со временем она будет для него самой подходящей женщиной. Я уже говорил с Браном, и он дал согласие принять ее, когда она вырастет. Но он посоветовал мне узнать твое мнение. Ведь когда девочка достигнет зрелости, вождем клана будешь ты. Мать обещает, что вырастит ее достойной женщиной, которой не стыдно будет войти в лучший клан и соединиться с сыном лучшей целительницы. Что ты на это скажешь, Бруд?

– Мне все равно, – отрезал Бруд. В другое время он не преминул бы воспротивиться, но все эти разговоры об Эйле так ему надоели, что он больше слышать не хотел этого имени.

– Кстати, Бруд, ты отлично выступил в забеге с копьями, – заявил вождь клана Оды.

Бруд не увидел этого, так как уже повернулся к нему спиной. Гордой походкой он прошествовал к пещере. Около самого входа сидели две женщины и о чем-то оживленно судачили. Бруд знал – ему следует отвести взгляд, но не двинул головой, сделав вид, что не замечает женщин.

– Поначалу я не поверила, что она женщина клана. А уж когда я увидела ее ребенка… Но она подошла к клетке Урсуса без всякого страха, словно жила в клане хозяев. Я бы ни за что не осмелилась!

– Я говорила с ней. Она приветлива и разумна. По-моему, она отличается от нас только по виду. Вот только вряд ли она найдет когда-нибудь мужчину. Уж слишком она высока, да и лицом не вышла. Какой мужчина захочет глядеть на свою женщину снизу вверх, даже если она искусная целительница и окружена почетом.

– Одна женщина говорила мне – в их клане не прочь принять Эйлу. Но они хотят все как следует обсудить. Если кто-нибудь из охотников даст согласие взять ее, они пришлют за ней гонца.

– Да, но клан Эйлы живет теперь в другой пещере. Говорят, она сама нашла эту пещеру, еще когда была маленькой девочкой.

– Это где-то неподалеку от моря. Там много проторенных троп. Опытный гонец без труда сумеет их найти.

Бруд, стиснув зубы, прошел мимо. Как бы ему хотелось надавать тумаков этим бездельницам, у которых только и забот, что болтать. Но они не принадлежали к его клану. Мужчина имел право задать взбучку любой женщине, но все же сделать это без ведома вождя ее клана считалось нарушением приличий. Конечно, если проступок женщины был серьезен, никто не думал о вежливости. Но хотя сплетницы и вывели Бруда из себя, остальные могли не понять, в чем их вина.

Войдя в пещеру, Бруд сразу увидел Норга.

– Наша целительница утверждает – ей не сравниться в искусстве с Эйлой, – говорил вождь клана хозяев.

– Не зря Иза считает ее своей преемницей, – ответил Бран. – Она передала ей все, что знает сама.

– Уж кто-кто, а Иза способна обучить хорошую целительницу. Жаль, что ее нет с вами.

– Да. Иза больна, и это одна из причин, по которой я тороплюсь домой. Нам предстоит долгий путь. Вы очень гостеприимны, Норг, но дом есть дом. Нынешнее Сходбище было одним из лучших. Оно запомнится людям надолго, – заявил Бран.

В бешенстве сжав кулаки, Бруд отвернулся как раз в тот момент, когда Норг принялся восхвалять отвагу и силу сына женщины Брана. «Эйла, Эйла, Эйла. Все словно с ума