– Да? И кто же ты?

Пора вернуть себе свое:

– Я – открывающая!

Чтобы пройти этот путь до конца, нужно было вернуться к его началу.

Но сперва уладить формальности.

Конечно же легендарным личностям позволительно исчезать без предупреждения, но я не могла не проститься с друзьями. Скромный ужин с Даном, Рисой, Миларой и возвратившейся в Марони Алатти. Небольшой внеплановый семинар по травам в школе магии. Последний визит к герцогу Катара. Короткий разговор через зеркало с мастером Салзаром. Сэла по возвращении с Саатара ждали визит к нотариусу, скромный подарок в виде нашего городского особняка и головная боль в виде болотного баронства, управление которым Иоллар официально перепоручил другу. А единственное, что мы сами могли сделать для Буревестника, – это избавить его от необходимости видеть глаза матери в тот момент, когда она узнает, что Ная больше нет.

Навестили заколоченный дом у залива. Прошли на нашу полянку. Пообещали себе, что обязательно еще придем сюда, и в этот мир, и в этот город.

Но сейчас нужно туда, где все началось…

Просторная комната с искусственным освещением, в углу которой притаился стол оператора, кажется тесной и темной после залитого солнцем пустыря на месте разрушенного храма близ Паленки. Тут не многое изменилось: лишь стены теперь нежно-голубые, а не зеленые, и монитор компьютера плоский и намного шире того, который был при мне.

– Галя? Это ты?!

– Здравствуй, Соня.

На людях время отразилось сильнее. Сонька такая же красавица, стройная, подтянутая, но на лице вдвое больше косметики, которая уже не скрывает морщинок, и юбка значительно длиннее, чем когда-то. На сколько она меня старше? На три года? На четыре?

– А ты совсем не изменилась, Галя.

– Все меняются.

Смотрит мне за спину. Оборачиваюсь, спохватываюсь:

– Это Иоллар, мой муж. А это наши дети: Дэви, Лара.

– Я тоже замуж вышла, – улыбается она. Теперь она чаще улыбается. – Не за Алвара, нет. Он местный, менеджер по рекламе в одной торговой компании. Не из наших и в сказки не верит… Зато меня любит. Вот думаем общего ребенка завести, пока возраст позволяет. А с Алваром… просто разошлись. От дочери он не отказывается, она все каникулы у него, на Пантэ… Взрослая уже такая, ты и не узнаешь, если увидишь! А у нас не сложилось. Я ведь тогда еще говорила, помнишь: какие с эльфом перспективы? Ой…

Смотрит на Иоллара, присевшего, как и в тот день, на диванчик у двери, краснеет под слоем пудры.

– Галь, я… Конечно, у вас все по-другому будет!

– Конечно, – улыбаюсь я в ответ. – К тому же он не эльф.

Подманиваю Соню пальцем, понижаю голос до шепота:

– Ты не поверишь, но он орк!

Покинув когда-то этот мир, я попала из зимы в лето. Теперь же пришла, вернувшись из лета в зиму. Совпало? Но так символично.

Местная одежда: свитер и джинсы мои собственные, не из костюмерной. Вожделенная чашка кофе. Телевизор. Думала, дети сломают пульт, непрерывно переключая каналы, но обошлось.

– Вам номер в гостинице снять? – предложил Рошан.

– Не нужно. Мы тут ненадолго. Лайс придет, и начнем. А я пока съезжу кое-куда.

Хотела поехать одна. После подумала и решила взять с собой Ила. А малышей оставили на станции, чтобы дедушка Рошан в следующий раз не сетовал, что проводит с ними мало времени: пары часов ему надолго хватит. Только бы не испортили ничего. Врата, например…

Старое кладбище утопало в снегу. Кое-где намело такие сугробы, что под ними не видно было надгробий, но могила, к которой мы с мужем пришли, выглядела так, словно тут убирались лишь час назад: протоптали тропинку к широкой гранитной плите, обмели памятник. Рошан обещал, что присмотрит, а шеф не из тех, кто бросает слова на ветер. Не хватало только цветов, но я исправила это, положив к подножию серого камня восемь желтых роз – по одной за каждый год, что меня не было.

Спасибо тебе, за все. Люблю. Помню. Еще вернусь.

Лайс уже ждал на станции. Вскочил, увидев нас, чуть было не сбив с ног вертевшуюся рядом Лару.

– Ну? В смысле… Как вы? Здравствуйте, да…

Ил пожал дрожащую от волнения руку. Я привстала на цыпочки и поцеловала гладко выбритую щеку. Как на праздник собрался: побрился, подстригся, принарядился – костюм с иголочки, галстук, запонки… Нервы все это.

– Все хорошо, Лайс.

Поверь.

– Я отпустил Соню, как ты просила, – подошел к нам дракон. – Но… Может, еще кофе? Или чего покрепче за встречу?

Он волновался не меньше, чем Эн-Ферро.

– У нас еще будет, что отметить, шеф, – улыбнулась я. – Не стоит тянуть.

Нельзя сказать, что я была совершенно спокойна, но должна была хотя бы выглядеть таковой.

– Мы можем чем-нибудь помочь? – спросил Рошан.

– Просто не мешайте. Что бы я ни делала.

– А что именно ты собираешься делать?

– Увидите. Но главное – не вмешивайтесь.

Ил и дети – на диванчике у входа. Рошан – за столом оператора. Лайс – на столе. Еще не верят, не понимают. Только Дэви смотрит спокойно и уверенно и, если будет нужно, придет на помощь.

Я понимаю, что сын мог бы сделать все вместо меня, по-детски легко, даже не задумываясь, как и что у него получается. Но и он понимает, что я должна справиться с этим сама. Иначе все пройденное и пережитое потеряет смысл. Все, чему я училась эти годы.

Я проникала в память стихий, умирая вместе с любимым, и теперь я знаю, как дотянуться до прошлого. Дважды выходила за грань: один раз, чтобы вернуть Лайса, второй – чтобы вернуться самой, и теперь умею связывать нити жизней и умею их разрывать. Каменный нож, доставшийся мне от убийцы Гирата, открыл мне тайны крови и рассказал, как можно использовать смерть, чтобы возродить жизнь, – это пришло ко мне вместе с Ларой. Я побывала в Башне лорда Тэриана и уже не сомневаюсь в том, что время осязаемо и его возможно подчинить своей воле. Встречалась с Велериной, видела белый камень-стол, и уже придумала, каким образом можно сконцентрировать энергию, а еще поняла, что, если сильно чего-нибудь хочешь, если скучаешь, любишь и веришь, все обязательно получится…

– Не вмешивайтесь, – повторила я и вошла в расчерченное линиями силы поле портала.

Врата зовут нас одинаково. И тот, кому суждено стать идущим, и будущий открывающий не могут противиться этому зову и, забыв обо всем, спешат к ближайшей станции. Но идущий рвется вперед, в сердце энергетического вихря, в новый, неизвестный ему мир. А открывающий замрет на границе путей, растворится в потоках и сам станет частью врат. Нас не учат, да и невозможно, наверное, запомнить названия многочисленных планет, сроки открытия окон, координаты переходов – мы просто знаем это, чувствуем внутри себя в тот миг, когда стоим на границе между мирами.