К тому же, я все чаще обращал внимание на явственный ужас в глазах своих случайных собеседников. И, что немаловажно, получал от этого все меньше удовольствия. Скорее уж чувствовал, что чертовски устал от своих странных обязанностей. Но пока у меня не было шанса уйти в отставку: если уж занял место Доперста, которого случайно отпустил на свободу, будь любезен выгуливать по миру свору своих новых, устрашающих обличий. И не ной: бывают и менее завидные жребии. Иные вон замковыми призраками по сырым подвалам скитаются — как тебе такая перспектива?..

Мне, надо сказать, довелось немало узнать о человеческих страхах. Самое нелепое и забавное из моих открытий было связано с велосипедистами. На собственном горьком опыте я выяснил, что подавляющее большинство велосипедистов в глубине души боится сбить какого-нибудь прохожего. Ребята редко осознают свои опасения, но подкармливать их тайные страхи было частью моей работы. Так что стоило мне выйти на улицу, как на меня сразу же наезжал какой-нибудь велосипедист. Не думаю, что в ту пору хоть кто-нибудь мог причинить моему телу реальный ущерб, но регулярные столкновения с велосипедами чертовски действовали мне на нервы. Счастье еще, что подобные страхи почему-то почти не грызут автомобилистов. То есть случается такое и с ними, но довольно редко. Поэтому под автомобиль я попадал раз пять, не больше…

Приходилось мне влипать и похуже. До сих пор не могу забыть высокую светловолосую девушку из ресторанчика «Красный слон» в старом центре немецкого города Эрфурта. Сила, в единоборство с которой не стоит и вступать, увлекла меня за ней, в темноту переулка, такого узкого, что два человека не могут ходить там, взявшись за руки — только друг за другом, затылок в затылок… Мне пришлось убить белокурую незнакомку, потому что она весь вечер была одержима мыслью о том, что человек, которого она внимательно разглядывала сквозь тонкое стекло стакана, непременно пойдет следом и убьет ее в этом переулке, и кровь будет отвратительно, неопрятно выглядеть на светло-зеленом ворсе ее джемпера… Впрочем, иногда мне все же кажется, что я остался сидеть на высоком жестком стуле на втором этаже «Красного слона», а нападение ей просто приснилось. Не знаю уж, как я пролез в ее ночной кошмар, но так вполне могло быть. Во всяком случае, последняя версия нравится мне гораздо больше…

Как бы то ни было, но кровавое жертвоприношение — реальное, или мнимое — пошло мне на пользу. Именно в тот вечер, ужиная на втором этаже «Красного слона», я впервые почувствовал, что моя невероятная, но вполне бессмысленная новая жизнь подходит к концу. Я почти закончил свои записи, перечитал их и с пронзительной ясностью вспомнил Ехо и людей, которые меня там ждали. Никаких сомнений: старый добрый сэр Макс проснулся и теперь с ошалелым взором скитается по окраинам моего существа. Ему еще требовалось время, чтобы окончательно стряхнуть с себя сладкое и опасное оцепенение, но что-что, а время у нас с ним было. Мы могли легкомысленно транжирить это сокровище, как он — да нет, я! — транжирил звонкие короны, честно заработанные на службе Его Величества Гурига VIII, бесцельно слоняясь по антикварным лавкам Правого Берега. Впрочем, к отпущенному мне времени я относился еще легкомысленнее, поскольку легче всего распоряжаться тем, что тебе не принадлежит…

В один прекрасный день я снова попал в Нью-Йорк. Немного погулял по вечерним улицам Сохо, заглядывая в освещенные окна картинных галерей. Решил выпить чашечку капуччино и завернул в ближайший итальянский ресторан. Все было немного иначе в этот вечер. Что-то изменилось в моей жизни, и мне нравились эти перемены. По крайней мере, черноглазый парень за стойкой посмотрел на меня с равнодушной улыбкой: мое лицо определенно не затрагивало никаких тайных струнок в его душе.

«Что я здесь делаю? — внезапно подумал я. — Сколько можно гулять, дорогуша? Пока мама не позовет обедать — так, что ли?»

Я рассмеялся от облегчения: мой внутренний монолог здорово напоминал сумбурные размышления сэра Макса. Неужели мы снова вместе?

Тут мой табурет пошатнулся и чуть не грохнулся на пол. Я не смог сохранить равновесие и мешком свалился прямо в объятия симпатичного пожилого джентльмена в элегантнейшей серой шляпе, которая довольно странным образом сочеталась с пижонской курткой из темно-коричневой кожи.

— Прошу прощения, — весело сказал он. — Я загляделся на свое отражение в зеркале. Все не могу решить: похож я в этой куртке на летчика времен Второй мировой или нет?.. Но, наверное, я гораздо больше похож на сумасшедшего, да?

Я не сдержал улыбки: в голове симпатичного незнакомца творилось черт знает что! Славный собеседник, как раз в моем вкусе.

— Вы сбили меня, как настоящий ас. Можете рисовать очередной крестик на боку вашего истребителя! Но вам следует сменить шляпу на какой-нибудь шлем… — или что они там носят, военные летчики?

— Вы совершенно правы. Мы, пилоты, действительно не носим таких шляп! Можете забирать ее себе, с вашим пальто она смотрится гораздо уместнее! — И он решительно нахлобучил свой головной убор на мою растрепанную башку.

Я так растерялся, что только хлопал глазами… Черт, я уже успел забыть, как это: чувствовать себя растерянным? Странное, надо сказать, ощущение. Но, что греха таить, приятное.

— Ну вы даете! — наконец выдавил я.

Незнакомец кивнул, отошел на несколько шагов и полюбовался делом своих рук.

— А что, мне нравится! — удовлетворенно кивнул он. — Носите эту шляпу, молодой человек, она вам идет… Когда я утром выходил из дома, жена сказала мне: «Рон, я уверена, что сегодня ты что-нибудь потеряешь, а мои предчувствия никогда меня не обманывают, ты же знаешь. Поэтому, черт с тобой, теряй, но постарайся потерять что-нибудь не очень нужное». Теперь она может быть спокойна: я выполнил ее просьбу… Прощайте, молодой человек, допивайте вашу коричневую гадость со сливками. Могу себе представить, сколько в ней кофеина, кошмар!

Я задумчиво посмотрел ему вслед, а потом взгромоздился на высокий табурет, с которого меня недавно стряхнули, и послушно принялся за кофе. Молоденький черноглазый бармен приветливо мне улыбнулся.

— Рон — очень эксцентричный парень, как все художники, но он хороший человек. — Итальянец говорил таким тоном, словно сообщал мне страшную тайну. — Он часто сюда заходит.

— И правильно делает. У вас отличный кофе, — заметил я.

— Ну что вы, он никогда не пьет кофе. Только немного хорошего вина и все.

— Да, в вине нет никакого кофеина, это уж точно!

Я расплатился и соскользнул с табурета. Вышел на улицу и обнаружил себя в предрассветном Риме. Я уже несколько раз забредал сюда, к неописуемой радости местных голубей, которым с энтузиазмом скармливал все, что под руку попадалось. «Неужели в названии этого грешного ресторанчика упоминался Рим?» — лениво удивился я. И подумал, что было бы неплохо отдохнуть. Впервые за все время скитаний я почувствовал, что здорово устал и хочу спать. Присел на скамейку напротив какого-то ленивого фонтана, закурил, а потом, кажется, задремал.

Проснулся я от холода. Огляделся и с изумлением понял, что уже не сижу на скамейке, а стою на большом каменном мосту. Холодный ветер с реки пронизывал меня до костей. Черт, только что мне было жарко: мое пальто не подходило для прогулок по Риму. Даже зимой оно оказывалось слишком теплым для Вечного Города…