На сотню, а может быть, и больше миль вокруг тянулись непроходимые джунгли, прорезаемые лишь рекой Хуальяга. Однако на крупномасштабной карте, добытой Фернандесом, вблизи их объекта было обозначено несколько холмов, и один из них вполне мог послужить наблюдательным пунктом. Сама Нуэва-Эсперанса находилась примерно в девяти милях от того места, где они остановились, – на расстоянии в данных условиях достаточно большом.

Партридж хорошо запомнил одно обстоятельство, о котором сумела сообщить Джессика во время съемки на видеопленку. Кроуфорд Слоун писал ему в письме, которое Рита привезла в Перу, что Джессика во время съемки потеребила мочку левого уха и это означало: “Охрана здесь не всегда строгая. Нападение извне может удаться”. Теперь пришло время проверить на деле эту информацию.

А пока они с трудом продирались сквозь джунгли.

Далеко за полдень, когда все уже почти совсем выдохлись, Фернандес предупредил, что Нуэва-Эсперанса уже близко.

– По-моему, мы прошли около семи миль, – сказал он и предостерег:

– Но показываться нельзя. Если услышим, что кто-то идет, надо немедленно нырнуть в джунгли.

Минь Ван Кань, окинув взглядом густое переплетение колючих кустарников по обе стороны тропы, заметил:

– Правильно, конечно, только будем надеяться, что нам не придется туда лезть.

Вскоре идти стало легче, и начали попадаться другие тропы, пересекавшие ту, по которой они шли. Фернандес рассказал, что все эти холмы и склоны засажены кустами кокаина, на которых в другое время года шла бы оживленная работа. А сейчас был период роста, когда в течение четырех-шести месяцев кокаиновые кусты требуют лишь минимального внимания, так что большинство тех, кто их выращивает, живут далеко отсюда, а на время сбора урожая возвращаются и ютятся в хибарах на вершинах холмов.

Фернандес при помощи контурной карты и компаса продолжал вести группу – все чувствовали, что идут постепенно в гору. Через час они вышли на поляну и увидели за ней среди деревьев хижину.

Теперь Партриджу уже стало ясно, что Фернандес хорошо знает эти места. Когда его спросили об этом, он признался:

– Я несколько раз бывал тут.

Партридж внутренне вздохнул: неужели и Фернандес принадлежит к этой армии псевдочестных людей, которые не брезгуют положить себе в карман денежки, получаемые с заднего хода от широко распространенной торговли кокаином? В Латинской Америке – а в особенности на островах Карибского моря – полно таких двурушников, среди которых многие занимают высокие посты.

Словно прочтя его мысли, Фернандес добавил:

– Я был тут как-то на “выставке собак и пони”, которую наше правительство устраивало для вашего госдепартамента. К нам приезжал высокий гость – по-моему, ваш министр юстиции, – и были приглашены корреспонденты. Я в том числе.

Несмотря на мысль, промелькнувшую у него раньше, Партридж улыбнулся при словах “выставка собак и пони”. Так репортеры презрительно именовали показуху, которую устраивали иностранные правительства – обычно коммунистические или диктаторские – с целью произвести впечатление на приезжую американскую делегацию. Партридж мог себе представить, что тут было наворочено: “высадка” с вертолетов солдат, которые отправляются на поиски кокаиновых кустов, сжигают несколько акров посадок и с помощью динамита уничтожают одну-две лаборатории по производству кокаина. Гости расхваливают правительство за его усилия в борьбе с наркотиками, не зная или же игнорируя то обстоятельство, что тысячи кокаиновых полей и десятки других лабораторий поблизости остались в неприкосновенности.

На другой день фотографии гостей появятся в американских газетах вместе с их одобрительными высказываниями, и все это будет показано по телевидению. А репортеры, зная, что были участниками спектакля, но не в силах ничего по этому поводу сказать, проглотят все это и затаят свой позор.

"И это происходит в Перу, стране, где у власти не диктатор и не коммунисты, но где, – подумал Партридж, – то или другое вскоре может появиться”.

Обследовав поляну и хижину, Фернандес убедился, что там никого нет. И тогда снова повел их на восток, через джунгли, – так они шли совсем недолго: Фернандес вскоре знаком велел им остановиться. Минуту спустя он раздвинул папоротники и знаком предложил остальным взглянуть. Они по очереди заглянули в просвет и увидели в полумиле, в двухстах футах ниже себя, несколько ветхих строений. Десятка два хижин стояли на берегу реки. Проселочная дорога вела от них к грубо сколоченному причалу, где виднелось несколько лодок на приколе.

– Хорошо все поработали ногами! – тихо произнес Партридж. И с чувством облегчения добавил:

– По-моему, мы нашли Нуэва-Эсперансу.

Теперь Гарри снова принял на себя командование.

– У нас осталось не так много дневного времени, – сказал он. Солнце уже склонилось к горизонту: путешествие заняло больше времени, чем они рассчитывали. – Я хотел бы успеть до темноты заметить как можно больше. Минь, возьми еще один бинокль и присоединяйся ко мне. Фернандес и Кен, установите наблюдательный пост и по очереди следите, не подходит ли кто к нам сзади. Сами разработайте очередность и, если кого увидите, тут же зовите меня.

Партридж подошел к самому краю джунглей, скрывавших их от чужих глаз, лег на живот и пополз вперед, держа в руке бинокль. Минь полз рядом с ним – оба замерли, как только у них появился обзор сквозь листву.

Медленно передвигая бинокль, Партридж изучал картину внизу. Там почти никого не было. У причала двое мужчин снимали с лодки мотор. Из хижины вышла женщина, обошла ее, вылила помои из ведра и вернулась. Из джунглей появился мужчина и, направившись к другой хижине, вошел в нее. Два тощих пса рылись в помойке. Вообще Нуэва-Эсперанса производила впечатление трущобы в джунглях.

Партридж принялся изучать строения – одно за другим. По всей вероятности, узников держали в одном из них, но ничто не указывало, в каком именно. Теперь уже Партриджу было ясно, что по крайней мере день придется провести в наблюдениях: не может быть и речи о том, чтобы попытаться вызволить узников ночью и завтра утром улететь. Он устроился поудобнее и стал ждать, а свет тем временем угасал.

Как всегда в тропиках, темнота наступила очень быстро. В домишках засветились слабые огоньки – день окончательно угас. Партридж опустил бинокль и потер глаза, уставшие от часового наблюдения. Он был уверен, что сегодня им больше уже ничего не удастся узнать.

В этот момент Минь дотронулся до его руки и указал вниз. Партридж поднес к глазам бинокль. И сразу заметил в сумеречном свете фигуру мужчины, шедшего по дорожке между двумя рядами домов. В противоположность другим этот человек шел целеустремленно. И что-то еще отличало его – Партридж напрягся.., у мужчины было ружье. Партридж и Минь следили за ним в бинокли.

В стороне от других строений одиноко стоял сарай. Партридж уже видел его, но как-то не придал значения. А сейчас вооруженный мужчина вошел туда. В стене сарая была дыра, и сквозь нее виден был слабый свет внутри.