Пока в дело не вступили картенские вольнонаемные маги.

Они основали гильдию в Картене и начали привлекать в нее чародеев из других городов, не обращая ни малейшего внимания на гневные запретительные требования императора Терим-Пеля. Он решительно приказал им прекратить всякую призывную деятельность, а они, по слухам, ответили коротким письмом, в котором единственно перечисляли цены за свои возможные услуги Превосходнейшему Величеству. Император отправил к ним собственных придворных магов, но все посланники были обезглавлены. Тогда император поднял войска и двинулся на Картен, поклявшись истребить всех до единого чародеев, называющих себя картенскими вольнонаемными магами.

Сей шаг теринского владыки послужил лишь укреплению правил, еще только складывавшихся в новой гильдии магов. Теперь маги во всеуслышание поклялись жестоко расправляться со всяким, кто дерзнет поднять руку на одного из них.

За время пути к Картену солдаты императора убили с дюжину колдунов.

Четыре сотни вольнонаемных магов встретили войско противника у восточной стены Картена – четыре сотни чародеев, соизволивших дать решительное сражение. Меньше чем за два часа они истребили треть императорской армии. Над землей клубился странный туман, ограничивавший видимость и препятствовавший слаженным войсковым маневрам; жуткие призраки и видения осаждали солдат. Выпущенные стрелы останавливались в воздухе и падали на землю или вдруг летели обратно и поражали самих лучников. Боевые товарищи яростно нападали друг на друга, сведенные с ума и ослепленные колдовскими чарами, способными превратить человека в послушную марионетку. Самого императора изрубил на мелкие куски собственный телохранитель. Говорят, когда впоследствии останки несчастного собрали, чтобы сжечь на погребальном костре, среди них не было ни одного кусочка крупнее пальца. Империя потерпела сокрушительное поражение: уцелевшие полководцы обратились в беспорядочное бегство, оставшиеся в живых солдаты удирали обратно в Терим-Пель со скоростью, которой позавидовали бы спешные гонцы.

Однако этим дело не кончилось. Вольнонаемные маги на закрытом совещании постановили привести в исполнение свои новые законы – да так, чтобы весь мир, покуда жива память человеческая, содрогался при одной мысли о конфронтации с ними.

Они наслали жестокую кару на город Терим-Пель.

Огненная буря, ими вызванная, была поистине чудовищной. Четыре сотни магов соединенными усилиями воспламенили в сердце империи грандиозный пожар, описать который у историков по сей день не хватает духу. По слухам, буйные языки огня сверкали нестерпимой белизной, как раскаленные ядра звезд, и громадный столб черного дыма поднимался столь высоко, что был виден и с берегов Железного моря далеко к востоку от Каморра, и из Винтилы, столицы молодого королевства Семи Сущностей, расположенного далеко на севере.

Но даже эта ужасная огненная буря, сотворенная колдовством, не причинила вреда Древнему стеклу, и все сооружения, воздвигнутые Древними, остались в целости и сохранности. Однако все прочее огонь бесследно уничтожил: дерево, камень, металл, известковый раствор, бумагу и все живое. Все до единого строения, созданные человеческими руками, все до единого культурные памятники, все до единого жители, не успевшие покинуть город до начала пожара, сгорели дотла – и там, где прежде стоял блистательный Терим-Пель, теперь чернела страшным шрамом на лице земли выжженная пустыня, под которой почва спеклась на добрый фут в глубину.

Горячий ветер носился над пустошью, взметывая тучи золы вокруг подножья единственного рукотворного предмета, умышленно сохраненного магами – трона Теринской империи. Трон этот и поныне стоит там, посреди населенного призраками горелища, где пепел под воздействием времени и дождей слипся в черную корку каменной твердости. Ничто больше не произрастает на месте погибшей имперской столицы; ни один человек в здравом рассудке и близко не подойдет к сему зловещему памятнику, свидетельствующему о беспощадности картенских магов.

Именно они сокрушили империю своим сверхъестественным огнем; именно они ввергли все южные города-государство в многовековые войны и распри, покуда королевство Семи Сущностей крепло на севере.

Именно этот образ возникает перед глазами каждого, кто помыслит пойти супротив картенского мага, – образ пустого трона, одиноко стоящего посреди безотрадной черной пустоши.

Сокольник пошевелил пальцами, и Локк Ламора рухнул на колени, сраженный знакомой жгучей болью, пронзившей самые кости.

– Как радостно обнаружить, что вы остались живы после нашего небольшого мероприятия в Гулкой Норе, – издевательски промолвил чародей. – Впечатлен, весьма впечатлен. Даже несмотря на вашу репутацию, я не видел в вас достойного противника. Еще сегодня днем я считал, что разыскиваю одного только Жана Таннена, – а тут такая приятная неожиданность.

– Ты… кровожадная тварь! – яростно прорычал Локк.

– Ничего подобного. Я всего лишь выполняю приказ своего нанимателя. А приказано мне позаботиться о том, чтобы убийца его сестер умер медленной и мучительной смертью. – Сокольник хрустнул костяшками. – Вы же для меня – поистине неожиданный подарок судьбы, господин Ламора.

Локк с воплем рванулся к магу, преодолевая невыносимую боль, но тот пробормотал несколько невнятных слов – и дикая мука, терзавшая тело Локка, усилилась десятикрат. Он повалился навзничь, судорожно хватая ртом воздух, но легкие у него словно обратились в камень.

Когда минуту спустя маг прекратил чудовищную пытку, Локк бессильно обмяк на полу, хрипя и задыхаясь. Все плыло у него перед глазами.

– Странно все же, как порой наши победы становятся причинами нашей гибели, – сказал Сокольник. – Взять, к примеру, тебя, Жан Таннен. Ты, вне сомнения, превосходный боец, раз одолел сестер моего клиента, хотя и сам пострадал в схватке. А теперь они нанесли тебе ответный удар из царства теней. Всевозможные поразительные вещи происходят, знаешь ли, когда в руки мастерам вроде меня попадают телесные частицы другого человека – ну там обрезки ногтей или прядь волос. Или кровь с лезвия кинжала.

Жан застонал, не в силах произнести ни слова от боли.

– Да-да, – продолжал Сокольник. – Я чрезвычайно удивился, увидев, к кому привела меня кровь с кинжала. На твоем месте я бы скрылся из города с первым же торговым караваном, направляющимся на другой конец континента. Возможно даже, мы не стали бы тебя преследовать.

– Благородные Канальи не бросают друг друга в опасности, – сдавленно прохрипел Локк. – И не бегут от врага, которому поклялись отомстить.

– Совершенно верно, – кивнул вольнонаемный маг. – Вот почему они всегда подыхают у моих ног в грязных хибарах вроде этой.

Внезапно Вестриса взмахнула крыльями, перелетела с плеча хозяина на комод в углу комнаты и оттуда злобно воззрилась на Локка, возбужденно подергивая головой. Сокольник достал из-за пазухи листок пергамента, перо и склянку с чернилами. Откупорив склянку, он аккуратно поставил ее на постель, обмакнул перо в чернила и лучезарно улыбнулся Локку: