Воцарилось молчание. Наконец Констанс снова заговорила:

— Не совсем.

Д’Агоста вопросительно посмотрел на нее.

— Я составила список жертв Езекии, предполагая, что за отравление несет ответственность кто-то из потомков. В числе пострадавших были Стивен и Этель Барбо, семейная пара, которая стала жертвой эликсира в тысяча восемьсот девяносто пятом году, оставив трех сирот, включая и ребенка, зачатого, когда Этель принимала эликсир. Семья жила в Новом Орлеане на Дофин-стрит, всего в двух домах от семейного особняка Пендергастов.

— Почему именно они? — спросил д’Агоста.

— У них есть правнук, Джон Барбо. Он директор военной консалтинговой компании «Ред Маунтин индастриз», человек богатый, ведет затворнический образ жизни. У Барбо был сын, единственный ребенок. Мальчик был талантливым музыкантом. Всегда был слаб здоровьем. Два года назад он заболел. Я не смогла узнать подробностей болезни, но ее необычные симптомы озадачили целую армию врачей и специалистов. Были предприняты титанические усилия, но жизнь мальчику спасти не удалось. — Констанс перевела взгляд с Марго на д’Агосту, потом снова на Марго. — Его история болезни описана в британском медицинском журнале «Ланцет».

— Что вы хотите сказать? — спросил д’Агоста. — Что яд, который убил прабабку и прадеда Джона Барбо, через несколько поколений убил его сына?

— Да. Перед смертью он жаловался на запах гнилых цветов. И я обнаружила несколько других похожих смертей в семье Барбо на протяжении нескольких поколений.

— Я в это не верю, — заявил д’Агоста.

— А я верю, — сказала Марго, заговорив впервые за все это время. — Ваше предположение состоит в том, что эликсир Езекии вызвал эпигенетические изменения[525]. Такие изменения могут передаваться из поколения в поколение. Главная причина эпигенетических изменений — природные яды.

— Спасибо, — сказала Констанс.

Снова наступила короткая пауза.

Д’Агоста поднялся на ноги и принялся беспокойно расхаживать по комнате, пытаясь собраться с мыслями.

— Хорошо. Давайте сведем все воедино. Получается, что Барбо отравил Пендергаста этим эликсиром, чтобы отомстить не только за своих предков, но и за сына. Как эта мысль могла прийти в голову Барбо? Маловероятно, чтобы он знал о несчастье с его прабабкой и прадедом, которые умерли больше века назад. И вообще, весь этот замысел мести: убить Альбана, затолкать ему в желудок камешек бирюзы, выманить Пендергаста на другую часть континента — все это неимоверно сложно. Для чего? Кому такое могло прийти в голову?

— Человеку по имени Тапанес Ланьдберг, — ответила Констанс.

— Кому? — переспросила Марго.

— Ну конечно! — Д’Агоста хлопнул в ладони и резко повернулся. — Альбан! Я ведь говорил вам, что почти за год до того, как его убили, он прилетал в Нью-Йорк, в район Олбани, судя по материалам дела, которое ведет лейтенант Энглер!

— «Ред Маунтин индастриз» находится в Адирондаке, штат Нью-Йорк, — сказала Констанс. — В полутора часах езды от Олбани.

Д’Агоста снова повернулся:

— Альбан. Этот бешеный мерзавец. Из того, что мне говорил Пендергаст, этот негодяй любил играть именно в такие игры. Конечно, с его блестящим умом он наверняка все узнал про эликсир Езекии. И тогда он начал действовать, нашел потомка жертвы эликсира — человека, у которого был и мотив для мести, и средства воплотить план мщения в жизнь. С Барбо он попал в самое яблочко. Вероятно, Альбану стало что-то известно о личности Барбо; этот парень наверняка исповедует принцип «око за око». В других обстоятельствах это выглядело бы даже красиво: Пендергаст расплачивается за свою вину перед обоими — Барбо и Альбаном.

— Да. От этой схемы попахивает Альбаном, — сказала Констанс. — Только он мог придумать всю эту историю с «Солтон-Фонтенбло» и шахтой по добыче бирюзы. А потом явился к Барбо: «Вот вам прекрасный план. Нужно только синтезировать эликсир и заманить туда Пендергаста».

— Получается, что Альбан сам себя переиграл, — заметила Марго.

— Вопрос лишь в том, — подхватил д’Агоста, — как это поможет нам найти противоядие?

— Прежде всего мы должны расшифровать формулу эликсира, чтобы понять, как повернуть его действие вспять. Если Барбо сумел воссоздать эликсир, то сможем и мы. — Констанс огляделась вокруг. — Я изучу коллекции, которые находятся здесь в подвале, папки, семейные архивы, старую химическую лабораторию — вдруг мне удастся обнаружить формулу Езекии. Марго, вы сможете провести углубленные исследования с костей миссис Паджетт? В этих костях содержится важный ключ, судя по тем немалым усилиям, которые предпринял Барбо, чтобы раздобыть одну из них.

— Да, — кивнула Марго. — Отчет коронера, делавшего вскрытие тела Рудда, тоже может помочь раскрыть формулу.

— Что касается меня, — сказал д’Агоста, — то я займусь проверкой этого Барбо. Если окажется, что он виновен, я так на него надавлю, что эта формула выскочит из него…

— Нет.

Это слово, долетевшее от дверей оружейной комнаты, было произнесено другим, новым голосом, больше похожим на хриплый шепот. Д’Агоста повернулся на голос. Пендергаст в мятом шелковом халате нетвердо стоял на ногах, опираясь о дверной косяк. Выглядел он хуже смерти, и только глаза его сверкали, как монеты.

— Алоизий! — вскрикнула Констанс, вскакивая на ноги. — Почему ты встал с постели? — Она поспешила к нему, обходя стол. — Где доктор Стоун?

— От доктора нет никакой пользы.

Она попыталась увести его из комнаты, но Пендергаст оттолкнул ее.

— Я должен сказать кое-что. — Он покачнулся, но сумел выпрямиться. — Если вы правы, то человек, который сделал это, оказался способен убить моего сына. Это очень сильный и опасный противник. — Он тряхнул головой, прогоняя туман из головы. — Если вы поедете к нему, то подвергнете себя смертельной опасности. Это моя борьба. Я, и только я… доведу это дело… должен довести…

В дверях появился высокий худой человек в очках в роговой оправе и костюме в белую полоску, со стетоскопом, висящим на шее.

— Идемте, мой друг, — мягко сказал. — Вы не должны напрягаться. Давайте вернемся наверх. Мы можем сесть в лифт.

— Нет! — снова возразил Пендергаст, на сей раз слабее.

Усилия, которые он потратил, чтобы подняться с кровати и спуститься сюда, вымотали его. Доктор Стоун бережно, но уверенно увел его. Они исчезли в коридоре, откуда до д’Агосты донесся голос Пендергаста:

— Свет! Как он сверкает! Умоляю, выключите его…

Трое в комнате остались стоять. Д’Агоста заметил, что Констанс, обычно отстраненная и хладнокровная, раскраснелась от волнения.

— Он прав, — сказал д’Агоста. — Этого Барбо голыми руками не возьмешь. Нужно будет все продумать. Мы должны постоянно быть на связи и делиться информацией. Одна ошибка — и нас всех могут убить.

— Поэтому мы не совершим ни одной ошибки, — тихо произнесла Марго.

50

Кабинет был по-спартански простой и удобный и — в соответствии с личностью хозяина — нес на себе отпечаток военной