небольшой оплошности. Вы не представляете, что это за оплошность?

Марго снова обратилась к формуле. Состав и в самом деле был простой, если не говорить о двух последних в высшей степени необычных растительных средствах.

— Это может быть что угодно, — сказала она, покачав головой. — Неправильные пропорции. Ошибка при приготовлении. Не тот ингредиент. Неожиданная реакция.

— Думайте, пожалуйста, думайте!

Марго услышала, как рвется тонкая ткань носового платка в руках Констанс. Она попыталась собраться с мыслями, тщательно обдумывая каждый ингредиент. Но, кроме двух необычных последних составляющих, ничто не вызывало затруднений. Все остальные вещества были достаточно известными, их приготовление тоже было вполне стандартным. Вероятно, с двумя редкими ингредиентами и была связана «оплошность».

Она прочитала описание приготовления. Из обоих растений были приготовлены экстракты с использованием стандартного способа — кипячения. Обычно это срабатывало, но в некоторых случаях при кипячении изменялись естественные свойства сложных растительных протеинов. В наши дни наилучшим способом получения растительного экстракта для фармакологических нужд считалось применение хлороформа.

Марго подняла голову.

— Более эффективным будет получение экстракта из этих двух растений при комнатной температуре с помощью хлороформа, — сказала она.

— В коллекции наверняка есть хлороформ. Давайте поспешим.

— Сначала мы должны будем опробовать полученное средство. Мы понятия не имеем, что содержится в этих двух растениях. Может быть, смертельно опасный яд.

Констанс посмотрела на нее:

— На опробование нет времени. Вчера вечером Пендергаст вроде бы немного ожил, но теперь произошел решительный поворот в худшую сторону. Езжайте в музей. Сделайте все возможное, чтобы заполучить микогетеротрофы. А я тем временем соберу все ингредиенты, какие найдутся в подвале, и… — Она замолчала, увидев выражение лица Марго. — Что, какая-то проблема?

— Музей, — ответила Марго.

— Конечно. Самое подходящее место, чтобы отыскать необходимые вещества.

— Но они находятся… в подвале.

— Вы знаете музей лучше меня, — сказала Констанс.

Марго не ответила, и Констанс продолжила:

— Эти растения абсолютно необходимы, если мы хотим иметь хоть какую-то надежду на спасение Пендергаста.

— Да. Да, я знаю. — Марго судорожно сглотнула и убрала планшетник в сумочку. — А что мы будем делать с д’Агостой? Мы обещали держать с ним связь, но я не уверена, что ему стоит сообщать об этих… планах.

— Он полицейский. Помочь нам в этом он не сможет, разве что остановит нас.

Марго кивнула, соглашаясь.

Констанс кивнула в ответ:

— Удачи.

— И вам тоже. — Марго помедлила. — Мне любопытно. Эта записка в тетради. Она обращена к вам. Как это могло получиться?

Повисло молчание. Наконец Констанс ответила:

— До Алоизия у меня был другой опекун. Доктор Енох Ленг. Человек, который и написал это послание в конце.

Марго помедлила, ожидая. Констанс никогда не говорила о себе, Марго фактически ничего о ней не знала. Много раз она спрашивала себя, откуда вдруг появилась Констанс и каковы ее истинные отношения с Пендергастом. Но сейчас в голосе Констанс слышалась более мягкая, почти доверительная нотка.

— Доктор Енох проявлял необыкновенный интерес к некоторым областям химии. Я иногда помогала ему в лаборатории. Помогала проводить его эксперименты.

— И когда это было? — спросила Марго.

Это показалось ей странным: судя по внешности, Констанс было лет двадцать с небольшим, а Пендергаст уже немало лет являлся ее опекуном.

— Давно. Я была тогда совсем ребенком.

— Понятно. — Марго помолчала. — А какой областью медицины интересовался доктор Енох?

— Кислотами. — Констанс слабо улыбнулась — это была рассеянная, почти ностальгическая улыбка.

55

Все те годы, что Марго сотрудничала с Музеем естественной истории, Йоргенсен пребывал «на пенсии». И тем не менее он каждый день продолжал занимать угловой кабинет, в котором постоянно находился, словно и не уходил домой (если у него вообще был дом), и ворчал на любого, кто его беспокоил. Марго остановилась у полуоткрытой двери, не зная, постучать или нет. Она видела, что старик склонился над образцами каких-то бобовых и разглядывает их с помощью лупы. Он был абсолютно лыс, лишь кустистые брови щетинились на лице.

Она решилась и постучала:

— Доктор Йоргенсен?

Старик повернул голову и уставился на нее блеклыми голубыми глазами. Он ничего не ответил, но, судя по выражению лица, был недоволен.

— Извините, что беспокою.

Ответом ей было уклончивое мычание. Приглашения войти не последовало, и Марго вошла без приглашения.

— Меня зовут Марго Грин, — сказала она, протягивая руку. — Я прежде работала здесь.

Еще одно мычание, и сухая рука встретилась с ее рукой. Йоргенсен поднял брови:

— Марго Грин… Ах да. Вы работали здесь, когда случились эти жуткие убийства. — Он покачал головой. — Я был другом бедняги Уиттлси…

Марго проглотила слюну и поспешила переменить тему.

— Это было давно. Я едва помню эти убийства, — солгала она. — Я хотела спросить…

— Но я-то помню, — сказал Йоргенсен. — И вас помню. Забавно, что ваше имя всплыло недавно. Где тут это?..

Он пошарил взглядом по кабинету, но, ничего не найдя, снова уставился на Марго.

— Что случилось с тем высоким чубатым парнем, с которым вы пошли в обход? Помните, ну тот, который любил звук своего голоса?

— Он умер, — поколебавшись, ответила Марго.

Йоргенсен обдумал эту новость:

— Умер? Темные были дни. Столько народу умерло. Значит, вы перебрались на более сочное пастбище?

— Перебралась. — Она помолчала. — Тут для меня было слишком много дурных воспоминаний. Я теперь работаю в одном медицинском фонде.

Йоргенсен кивнул, и это воодушевило Марго.

— Я ищу помощи. Совета квалифицированного ботаника.

— Слушаю.

— Вы знакомы с микогетеротрофами?

— Да.

— Отлично. Меня интересует растение, которое называется Thismia americana.

— Оно вымерло.

Марго глубоко вздохнула:

— Я знаю. Я надеялась… думала… может быть, в коллекции музея есть образцы подобных микогетеротрофов?

Йоргенсен откинулся на спинку стула и сложил пальцы домиком. Марго поняла, что ей сейчас прочитают лекцию.

— Thismia americana, — нараспев произнес ученый, словно и не услышав ее последних слов, — весьма знаменитое растение в ботанических кругах. Оно не только вымерло, но и в период своего существования было одним из самых редких известных растений. Лишь один ботаник видел его и взял его образцы. Растение исчезло около тысяча девятьсот шестнадцатого года по причине строительного бума в Чикаго. Оно исчезло без следа.

Марго сделала вид, что с интересом выслушала эту короткую лекцию, хотя все эти подробности были ей уже известны. Йоргенсен замолчал, так и не ответив на ее вопрос.

— Значит, только один ботаник взял образцы этого растения? — спросила она.

— Верно.

— И что случилось с этими образцами?

Старческое лицо Йоргенсена при этом вопросе скривилось в необычной улыбке.

— Они, естественно, находятся здесь.

— Здесь? В музейной коллекции?

Кивок.

— А почему этого растения нет в онлайновом каталоге?

Йоргенсен пренебрежительно взмахнул рукой:

— Потому, что