— Они хотят напасть, — сказал Апоп, почти не открывая рта и смежённых страданием глаз. — Разорви их на куски, брат.

Оба были ранены, и Нутернехт и Хнумхотеп. У одного — правая рука и щека в ожогах, у второго обмотана рука выше локтя. Оба мрачны и задумчивы. Военный совет в беседке «Тельца» получился невесёлым. Половина кораблей в состоянии полной негодности. Удалось высадить десант на двух широких отмелях у восточных стен, но они затапливаются разливом реки, так что для длительной осады на них всё равно не укрепиться. В водном лабиринте по-прежнему властвуют лодки гиксосов, лёгкие и неуловимые. Нападения их всегда неожиданны, и хотя некоторые удаётся потопить, вреда они наносят больше, чем терпят ущерба. Корабелы ропщу т, есть попытки дезертирства.

Яхмос вскинулся.

— Пойманы и казнены, — успокоил его флотоводец.

В целом же положение скверное.

На сухопутном фронте дела обстояли не лучше. Пересечённую мелкими каналами равнину до западных стен Авариса полки прошли, неся потери. Причём потери в основ ном ранеными. В такую жару, да ещё и в сырости и жидкой грязи, самая малая царапина оборачивается горячечной раной. Да, полки стоят у самых стен, на расстоянии полёта стрелы, и даже ближе, где есть укрытия. Самое удобное положение для штурма. Плетёные лестницы заготовлены в достаточном количестве. Хнумхотеп вздохнул и остановился. Но под взглядом генерала следующим усилием закончил речь:

— Но гиксосы нас не боятся. Они смеются над нашими воинами, называют детьми ила. Обливаются в самые жаркие часы водой и жарят прямо на стенах мясо, так чтобы дым шёл в сторону нашего стана.

Яхмос внимательно слушал, оттягивая пальцами и без того удлинённый подбородок.

— Вы, значит, считаете, что штурм приведёт к гибели?

И моряк, и пехотинец лишь вздохнули, отводя глаза.

— Через несколько дней к ним начнут подходить конные подкрепления из провинции. Нечистые будут становиться всё сильнее, а мы всё слабее. Какой вывод отсюда следует?

И Нутернехту, и Хнумхотепу было ясно какой — грузиться на оставшиеся корабли и возвращаться домой, пока это ещё возможно. И так впечатление произведено сильное. Все увидели, что с Аварисом воевать можно, и можно наносить ему удары совсем близко к сердцу. И через год-другой, вырастив новые полки... Вслух эти соображения они, конечно, произнести не могли. Не мог этого сказать и Санех, хотя был в душе согласен с ними.

Яхмос улыбнулся:

— Мы должны атаковать! Штурм, вот чего от нас не ждут! Завтра на рассвете!

Ответом было молчание. Но Яхмос был не такой человек, чтобы подпасть под общее настроение. Он был монументально уверен в своей правоте, и тем более, чем меньше внешних оснований было для неё.

Завтра на рассвете — штурм.

— Штурм?! — командиры полков мрачно, исподлобья глянули на своего генерала.

— Штурм!

Не посмевшие возражать, но продолжавшие сомневаться Хнумхотеп и Нутернехт были отосланы к войскам.

Спустя несколько часов восьми судам из эскадры, сопутствующей «Тельцу» в стоянии на водах, велено было атаковать дамбу, перегородившую бухту. Нанести удар прямо в лоб аварисской обороне. Бессмысленность этого действия была очевидна, но в этом и было зерно замысла. Гиксосы наверняка расценивают подобное действие так же, поэтому всерьёз и не ждут никакой тут атаки.

Помимо игры во внезапность, была у генеральского плана и вторая цель. Он полагал, что отвлечёт этим часть сил от тех мест, которые станут завтра на рассвете атаковать Нутернехт с Хнумхотепом.

Яхмос был бодр и решителен, несмотря даже на то, что знал больше неприятных новостей, чем его офицеры. На рассвете сегодня пришло известие, что Андаду, начальник мемфисского гарнизона, разгромил отряд Небамона, подкрадывавшийся к городу. Верховный жрец Птаха воспользовался волной, которую подняла боевая ладья Амона, и спустил на воду свою лодку, но та бесславно перевернулась.

И даже это известие не усомнило генерала в правильности того, что он делает. Удар нанесён Птаху, слава Амона неуязвима и в конце концов возобладает.

Восемь гребных домов медленно выдвинулись из неподвижной улицы и широкой шеренгой поползли в сторону города, морща тяжёлую воду, покрытую многими слоями солнечного лака.

Горожане опомнились довольно быстро. Заколошматили в душном воздухе торопливые барабаны. На дамбу с двух сторон сыпанули лучники. Происходила вооружённая суета и дальше, на набережной, за треугольным озером запертой бухты. Даже всадники топтались, только от них на узкой полоске дамбы проку немного.

Завязалась, постепенно густея, перестрелка корабельных стрелков с наземными. В сторону берега летели стрелы, обратно сыпались маленькие чёрные дымы — нечистые стремились подпалить корабли. Специальные люди бегали по палубам с кувшинами, заливая занимающиеся пожарники. Один корабль всё же достался огню, когда масляная стрела попала в перекладину мачты, и языки пламени быстро разбежались по обмотанному вокруг неё парусу. Скоро на месте мачты был факел. Другие корабли шарахнулись от несчастного, ломая строй и вёсла соседей. Сцепившиеся снастями суда встали, становясь совсем уж беззащитной мишенью. Но пять продолжали, плюясь стрелами и обливаясь вёдрами забортной воды, катиться к дамбе.

Занялся ещё один корабль и стал поворачивать вправо, потому что гребцы на правом борту побросали вёсла, а на левом продолжали ритмично рвать воду. Но дамба была уже рядом. Три египетских корабля небольшим замедленным клином наехали на неё, чуть задрав носы.

Линия лучников на дамбе разорвалась, сжимаясь к краям.

Попадавшие на палубы от удара о землю египтяне некоторое время опоминались, собирая под ногами копья и мечи. Если бы гиксосы додумались налететь на них сразу же, потопили бы атаку в лёгкой крови. Именно этого боялся Яхмос, но, увидев, что враги столь несообразительны, проникся дополнительным воодушевлением. Чувствуя себя умнее врага, чувствуешь, что ты сильнее его.

Растирая ушибленные места, придерживая отдавленные руки, египетские воины стали кособоко перебираться с корабельных палуб на полосу твёрдой почвы, рассекающую два водных пространства. Они охотно не делали бы этого, когда бы не ретивая решительность низших офицеров. Это Яхмос тоже отметил про себя, прислушиваясь к пронзительным командам, доносившимся до его слуха сквозь шум двух корабельных пожаров. Начальник, умело и уверенно командующий десятком воинов, самая ценная часть войска. Если не считать военачальника. Стадо ослов, предводительствуемое львом, сильнее, чем стадо львов, предводительствуемое ослом.

Несмотря на всю свою медлительность и травмы дикой швартовки, египтяне укрепились на дамбе. И даже начали медленно оттеснять гиксосских лучников всё дальше к её концам. Именно потому, что те были лучниками и, кроме колчанов и коротких ножей, никаким другим вооружением не обладали, и были почти беззащитны против метательных копий и мечей.