Что-то в его голосе насторожило Гайят. Она двинулась вперед, к Таю. Вновь подошла, всматриваясь. Ти-кой опять зарычал, прижав уши к голове.

– Ты играешь со мной, Кальги! – вонзилась в него гневным взглядом, как спицей. – Я изливаю тебе свое сердце, а ты со мной играешь?!

– Я бы не осмелился, – серьезно ответил Тай. – Я лишь отвечаю на вопросы Правительницы Адья Тэрэк.

– Отвечаешь?… Да ты изображаешь преданность не хуже Кайя! – Она осеклась.

– Я не стал бы обманывать прекрасную Гайят, – ответил Тай, – тем более что мне это не под силу. Я никогда не был в этом силен. Играть же со своей Правительницей – вдвойне опасно.

– Ты прав, – насмешливо отрезала она. – Отправляйся в свой Дэльгар и запомни: если хоть словом ты намекнешь отцу о нашем разговоре, ты там и останешься! Учти, ваш дворец полон моих глаз и ушей. Если ты только увидишься, скажешь хоть слово Архалу Кальги перед отъездом, тебе не жить!

«Я и так не буду между вами встревать», – подумал Тай, кланяясь, и зашагал прочь.

Но он не стал рисковать своей жизнью попусту. Она еще пригодится на поле битвы. И потому рано утром, так и не попрощавшись с отцом, отбыл в Малый, где и прождал два дня, пока соберутся отряды Кальги. Отец, впрочем, не оставил его своей заботой, прислав в помощь своего верзилу Табата. Подальше от внимательных глаз с его уродливым шрамом, криво заросшим и перетянувшим всю рожу, и поближе к Таю.

Переход оказался на редкость трудным. Сильный зной так изнурил, измотал его воинов, что уже через несколько дней отряды не бодро шествовали, а еле тащились по раскаленным, трескавшимся степям. Так они прошли полдороги, кляня зной, не в меру летний. Однажды они проснулись ночью от того, что мелкий дождик сеялся вокруг. Радуясь, Тай и его воины ловили его воспаленной кожей, но он высыхал почти тотчас же. К утру дождь принялся сильнее стучаться в его палатку. Потом и вовсе рассвирепел.

Осень наступила внезапно и сразу вошла в свои права. Уже к следующему вечеру все с грустью вспоминали ушедшее лето.

Тем более что здесь, на северо-западе, дожди могли зарядить надолго, превращая все вокруг в грязное месиво. Тай помнил поход более чем двухгодичной давности. Они тогда ползали по горло в грязи, но все равно взяли Самок. Возьмут и теперь.

Недалеко от переправы через речку Самок их настиг встречный приказ Сайина. Ждать. Среди дэльгарцев началось движение. К ним подходят передовые отряды линсов, хотя большая часть войска Римафеи увязла далеко отсюда из-за тех же ливней и непомерной тяжести своих новых стенобитных орудий. Свежие отряды Тая пригодятся куда лучше, если не застрянут в Широкой Ущелине, а смогут подойти к Самоку с гор. Ведь именно Тай когда-то сделал это. Почему не попытаться еще раз.

Тай приказал становиться лагерем. Дожди не утихали, наоборот, вовсе озверели. Самок наверняка вздулся, подумал Тай. А что, если они не смогут переправиться, когда придет срок? Да и тот берег у этой речки становится на редкость топким во время осенних дождей…

Тай взял с собой отряд охраны, двух новых ахадов, да еще и Табата в придачу – все-таки его он знает, а этих двоих… после Трибала он мало кому довериться может – и сам отправился к Самоку. Он всегда доверял своим глазам больше, чем чужим. К вечеру он обозрел все, что хотел. Излазили все, отыскивая лучшее место для переправы большими силами. Самок – это не речушки, привычные воинам адья, через которые можно вброд перейти, погрузившись лишь до пояса. Слишком широкий и быстрый. Тай оглядывал соседний берег в надвигавшейся тьме. Да, тот берег топкий… и паромщики так говорят. Проверить бы еще, пройдут ли тут кони.

Снова кликнули паромщиков. Те выползли нехотя. Дождь лил нешуточный, это правда, но и Таю не хотелось еще раз тащиться сюда. То, что темно уже, – так это ничего. Уже и так все разглядели, попробовать надо просто. Большую часть отряда оставили на берегу за ненадобностью. Тот берег пустынен, и зарослей нет, чтобы засады раскинуть. Да и на той стороне – все еще земли адья. Мятежники далеко.

Они медленно выплыли на большом плоту ближе к середине реки. Тай смотрел в черную воду, предоставив своим ахадам суетиться подле паромщиков. Вспоминал Ак Ми Э. Каждый шаг отдалял его от Земли «вечерних звезд». Он стремился на запад, в сечу, в битву. Что у него осталось, кроме этого? Кроме звона мечей и свиста стрел, победных криков и труб? А что было до того, кроме того же шума битвы да Ак Ми Э? Выходит, ничего?

Он слишком поздно расслышал шум. Обернулся резко, едва успев отклониться. Лезвие оцарапало ребра. Два тела со сдавленными стонами полетело в воду, за ними отправилось еще трое паромщиков. Темно. Опасаясь обозначить себя посреди переправы, они не зажигали факелов.

Тай прижался ногами к низкому деревянному брусу вокруг плота, выхватил оружие. Дальше некуда бежать, лишь быстрые воды вспухшего Самока. А держится на воде он плохо. Как и все адья. В темноте вряд ли доберется до берега.

Четыре фигуры придвинулись к нему. Остановились.

– Ну что же? Давайте! – сказал Тай. – Уж одного-двоих я вам обещаю уложить.

Разглядел среди них самого высоченного.

– А ты что, Табат? Ты ведь служишь моему отцу давным-давно. Как перед ним ответ держать будешь? – А сам прикидывал, куда бы лучше броситься сразу. Влево или вправо.

Нет, на Табата нельзя. Он из них самый-самый… Лучше в другую сторону. Кто же там? Ну, подайте же голос! И почему они медлят?

– Я больше не служу Кальги, – прогудел верзила. – Я теперь служу Великой Гайят.

– А не боишься Архала Кальги? Узнает – достанет и с небес, и из-под земли, – спросил Тай.

– А ему про то знать не надо, – кажется, Табат даже ухмыльнулся.

Вот как.

– Айэт Тай из рода Кальги, – вдруг подал голос Шаграт, самый молодой из ахадов, это он, оказывается, был слева, – Правительница Адья Тэрэк Великая Гайят пожелала, чтобы в свой последний миг ты знал, что это ее рука наказывает тебя. За измену, велено тебе сказать.

«За какую?» – только и успел подумать Тай.

Они накинулись все вместе. Он извернулся, кинулся влево на Шаграта, получил болезненный удар в скулу. В темноте все спуталось, она мешала не только Таю, но и нападавшим. Он все-таки первым успел рубануть кого-то. Раненный, а то и убитый, с хрипом исчез в волнах, но Тай уже сам растянулся на бревенчатом настиле, сбитый с ног. Уворачиваясь от одного клинка, он скользнул в сторону, но его настигли другие. Боль пригвоздила, пропорола, пронзила насквозь, не давая дышать. Нет, такой смерти он не ждал, такой смерти он боялся. Тай дернулся и, убегая от нее, перевернулся на спину, загораживая тело кинжалом, намертво зажатым в руке. Ногу тут же словно разрезало пополам. Больше нет сил… А вода тут, совсем рядом.

Что-то со стуком врезалось в дно и накренило плот. Убийцы застыли, дергая руками, пытаясь удержаться на ногах. Кто-то уронил задребезжавший клинок, кто-то покатился, цепляясь за скользкие бревна. Скрипнув зубами, Тай соскользнул с покатого настила и погрузился в холодные объятия реки, так и не выпустив кинжала из судорожно сжатых пальцев.