лет, как все мои помыслы устремлены на меня самого, как я изучаю и проверяю только самого себя, а если я и изучаю что-нибудь другое, то лишь для того, чтобы неожиданно в какой-то момент приложить это к себе или, вернее, вложить это в себя»[342]. Монтень призывает отказаться от любых авторитетов и школ, ибо они не могут привести человека к знанию. Поэтому он критикует схоластику, ибо она неистинна, так как основана на традициях, а не на четком и прочном философском фундаменте, который проверен и доказан.

Подлинная философия может быть только свободной, не принимающей на веру никакие доводы и положения. Поэтому она существовала в античном мире, но схоластика ушла от нее, и один из признаков того, что она не является подлинной философией, — то, что схоластика везде одинакова. Подлинная философия всегда свободна. Как различны свободные люди, так отличаются друг от друга и философии. Такое разнообразие философских школ мы видели именно в античной Греции, поэтому античная философия и есть истинная свободная философия.

Главный порок для философии, по мысли Монтеня, это власть авторитета, отсутствие свободы. Поиск истины в такой философии подменяется толкованием, экзегетикой. А подлинная философия говорит о человеке, о его конкретных нуждах, о его радостях и болях, горе и счастье, и поэтому подлинная философия, как и подлинный человек, радостна и счастлива. «Странное дело, но в наш век философия, даже для людей мыслящих, всего лишь пустое слово, которое, в сущности, ничего не означает; она не находит себе применения и не имеет никакой ценности ни в чьих-либо глазах, ни на деле. Полагаю, что причина этого — бесконечные словопрения, в которых она погрязла. Глубоко ошибаются те, кто изображает ее недоступною для детей, с нахмуренным челом, с большими косматыми бровями, внушающими страх. Кто напялил на нее эту обманчивую маску, такую тусклую и отвратительную? На деле же не сыскать ничего другого столь милого, бодрого, радостного, чуть было не сказал — шаловливого. Философия призывает только к праздности и веселью. Если перед вами нечто печальное и унылое, значит философии тут нет и в помине»[343].

Потому и вносит Монтень новый метод в философию; этим же обосновывается и его выбор приоритетов среди античных философов. Монтеня не интересуют ни Платон, ни платоники, ни перипатетики (Аристотеля он не любит, потому что это философ, канонизированный схоластикой), наиболее близки ему скептики.

Несколькими десятками лет ранее были опубликованы трактаты Секста Эмпирика (вначале «Три книги Пирроновых основоположений», а потом и «Против ученых»). Эти трактаты были изданы с целью предотвращения религиозных войн. Издатель Эрве, найдя книги Секста Эмпирика, подумал, что скептические аргументы могут помочь людям понять, что истину они не знают, а потому не стоит спорить о том, в чем ты не можешь быть абсолютно уверен. Такая антиреформаторская направленность издателей Секста Эмпирика и привела к появлению книг античного скептика.

Трактаты Секста Эмпирика, однако, не стали очень известными. Реформаторы мало интересовались философией и даже, наоборот, упрекали в скептицизме других философов (в том числе Эразма Роттердамского). Монтень же стал тем философом, который популяризировал идеи античных скептиков.

В 1487 г. вышла работа испанского богослова Раймунда Сабундского «Естественная теология», в которой тот, сам будучи католиком, пытался доказать возможность рационального доказательства истин христианства. На него ополчилась Католическая Церковь, упрекая Раймунда за то, что он принижает веру перед разумом. В ответ на это Монтень пишет «Апологию Раймунда Сабундского», где пытается доказать, что Раймунд в любом случае не смог бы достичь поставленной цели, ведь человеческий разум не может доказать вероучительные положения. Защита положений Раймунда у Монтеня, таким образом, оборачивается скорее критикой его противников, защитников обычной религиозной веры. Но поскольку вопросы религии Монтеня, собственно, не интересовали, то это был лишь повод для возобновления интереса к скептическим аргументам. «Апология» сводилась к тезису, что человеческий разум ничего не может доказать, в том числе и существование Бога.

В работе «Апология Раймунда Сабундского» Монтень пересказывает многие аргументы Секста Эмпирика. И со временем благодаря влиянию, которое Монтень оказывал на современную ему Европу, идеи скептиков стали все глубже проникать в умы философов. Уже после Монтеня разражается настоящий скептический кризис, сменяющий то увлечение платонизмом, которое существовало в возрожденческой Италии. Преодолеть этот кризис сможет впоследствии лишь Рене Декарт.

Однако сам Монтень не был столь последовательным скептиком, как пирроники. Его скептические аргументы в основном были направлены против религиозного фанатизма. Как язвительно выражался Монтень, «заживо поджарить человека из-за своих домыслов — значит придавать им слишком большую цену»[344]. Самая большая ценность для Монтеня, конечно же, человек; никакие догматы и положения не могут по своей ценности сравниться с человеческой жизнью. Именно поэтому он и пишет «Апологию», поэтому и распространяет идеи скептиков.

Сомнения Монтеня направлены против общепризнанного, против традиций — т. е. того, что давно уже следовало изжить, преодолеть, что существует не потому, что является истиной, а потому, что люди привыкли в это верить, привыкли не сомневаться. Для того чтобы познать истину, необходимо сомнение во всем. Обо всем может знать только Бог: «Знание и мудрость являются уделом только Бога, лишь Он один может что-то о Себе мнить, мы же крадем у Него то, что мы себе приписываем, то, за что мы себя хвалим»[345]. Именно самоуверенность порождает все человеческие пороки: «Самомнение — наша прирожденная и естественная болезнь»[346]. Чтобы прийти к истинному знанию, человек должен для начала убедиться, что он ничего не знает. Именно для этого и использует Монтень скептические аргументы. Лишь с того момента, когда человек очистит себя от различных предрассудков, и начинается истинное познание. Поэтому скептицизм для Монтеня не цель, не конец, а начало истинного философствования. Скептицизм есть средство очищения от различных предрассудков, в том числе философских и религиозных.

Но скептицизм есть не только начало познания, но и его результат, потому что чем больше человек познаёт, тем больше он убеждается в слабости своего знания, недостаточности своих познаний. Поэтому, не отвергая знания вообще, Монтень утверждает относительность знания: человек кое-что знает, но абсолютного знания у него быть не может. Процесс познания, по Монтеню, бесконечен. Знания начинаются от ощущений, но ощущения сами по себе текучи, как показывают скептические тропы Энесидема, да и сам мир текуч, поэтому знание о мире хотя и возможно, но недостоверно.

Антисхоластическая направленность у Монтеня соседствует с антиантропоцентристской позицией. Антропоцентризм утверждает, что все в мире существует для человека. Монтень же указывает, что человек есть часть природы — разумная, нравственная, но всего лишь часть. Поэтому