– Значит, в ближайшее время Ранджит в Бомбей не вернется. Если можешь, узнай по своим каналам, нет ли его в Гоа, а я свяжусь с приятелями в Дели, проверю, не там ли он скрывается.

– Договорились. Кстати, в Колабе на прошлой неделе дважды сцепились люди Санджая и «скорпионы». Все закончилось стрельбой и разгромом двух магазинов. Похоже, развязанная «скорпионами» война набирает обороты. Об этом даже в газетах пишут: базу «скорпионов» на Марин-Лайнз сожгли, при этом погибла сиделка. Санджая арестовали, но тут же выпустили за отсутствием улик преступления.

Я был в этом доме. Я знал, что за больной женой Вишну ухаживала сиделка – та самая, которая погибла в огне. Теперь Вишну не остановится, пока пламя не опалит лицо Санджая.

– А еще твой приятель Абдулла вернулся, – добавил Навин. – Просил передать, что тебе лучше тут еще недельку провести, он потом с тобой встретится.

– Еще недельку?

– Ага.

– Что ж, спасибо за новости. Не лень из-за этого было на гору тащиться?

– Между прочим, с нами еще кое-кто пришел.

Я вопросительно поглядел на него. Навин кивнул.

– Где она?

– Вон там, в одной из пещер. Попросила, чтобы я тебе не сразу сказал. Ты же знаешь, Карле отказать невозможно.

Я бегом пересек скользкие белые камни плато, остановился у входа и заглянул в пещеру. Карла сидела на деревянном табурете и рассматривала серебряную статуэтку богини Лакшми. Я обернулся навстречу ветру, так же как Карла в день нашей первой встречи на горе, и попросил:

– Расскажи мне анекдот.

Она медленно повернулась ко мне. Краем глаза я заметил, что она улыбается.

– Так что, расскажешь анекдот или нет?

– Расскажу. Почему копы зовут осведомителей «два пинка»?

– Мы с тобой три недели не виделись, а ты мне анекдоты про копов травишь?

– Не три недели, а шестнадцать дней и восемь часов. Будешь слушать анекдот или нет?

– Ладно, рассказывай, почему копы зовут осведомителей «два пинка».

– Потому что осведомителей сперва надо пнуть, чтобы начали говорить, а потом пнуть второй раз – чтобы заткнулись.

– Иди уже сюда, – сказал я.

Она встала на цыпочки и, обняв меня за шею, крепко поцеловала. Наши тела прильнули друг к другу, будто два сросшихся дерева.

– Ох, как я рад тебя видеть! – вздохнул я. – А зачем Навин мне десять минут нервы трепал?

– Я вспотела, пока сюда карабкалась, хотела отдохнуть и прихорошиться. Для тебя.

– Пойдем со мной.

Я отвел Карлу на холм за деревьями, откуда открывался вид на церковь в долине. Мы уселись на жесткую траву. Жаркие волны ветра накатывали на холм, деревья у обрыва покачивались, отбрасывая рябые тени.

– Ну, рассказывай, – велела Карла.

– Ха, я сам тебя хотел о том же попросить.

– Нет, ты первый.

– Особо рассказывать нечего. Здесь тихо и спокойно, настоящий курорт для любителей заниматься домашним хозяйством. Работа по дому тут – первое дело.

– И как, получается?

– Неплохо. Лучше заниматься домашними делами, чем жить по чужому расписанию.

– Молодец, что остался, Шантарам, хотя тебе и не хотелось. Я тебя за это тоже люблю.

Она не стала объяснять, почему заставила меня уехать из города, а я не спрашивал, радуясь ее приезду.

– Если честно, скучать здесь не приходится, – продолжил я. – Сюда, к Идрису, многие приезжают, хотя бы на пару часов.

– Что за люди? – спросила Карла, откидываясь на локти и подставляя счастливое лицо солнцу.

– На днях какой-то политик приезжал со сворой вооруженных охранников. Совета просил. Идрис ему велел отказаться от охраны и бронированных лимузинов, одеваться скромнее, в народ ходить.

– И что политик?

– А политик сказал, что в таком случае его сразу же убьют. Идрис на это заметил: «Ну, с этим тебе самому придется разбираться».

– Идрис – просто прелесть. Ему бы на эстраде выступать.

– А как-то явились садху-шиваиты[73], человек десять. Провоняли все марихуаной, с утра до вечера спорили с Идрисом, а потом трезубцами размахались, грозили всех убить. В общем, пришлось нам с Сильвано с ними разбираться.

– Ружье наставить?

– Нет, что ты! В святых людей стрелять нельзя. Мы им денег дали и попросили убраться восвояси.

– Разумно. Кстати, как Сильвано?

– Прекрасно. Хороший парень.

– Я так и думала, что он тебе понравится. Вы с ним очень похожи.

– Мы похожи?

– Ага.

Поразмыслив, я сказал:

– Да, он мне нравится. Надо взять его к нам в команду.

– К нам в команду? У нас команда есть?

– Я тут подумал, что, может быть…

– Потом обсудим, – сказала она. – А с Идрисом у тебя как складывается?

Я хотел поговорить с ней о нас, о том, что мы будем делать, когда вернемся – или не вернемся – в Город семи островов. Я хотел говорить о нас – и целовать ее.

– Давай лучше о нас поговорим, – улыбнулся я.

– Так как у тебя с Идрисом? – повторила она.

– Идрис… необыкновенный человек.

– И как, от общения с ним врата открылись?

Вопрос важный – и по-своему забавный: всю жизнь я старался держать врата прошлого на замке, не желая их открывать.

– Да, врата разума открылись, – ответил я. – Но меня это не изменило.

Она посмотрела на деревушку в долине, где сверкал шпиль церкви.

– О мадам Жу что-то известно?

– Она затаилась, – сказала Карла, глядя на горизонт, где земля тщилась прильнуть к небосводу.

– И следа не отыскать?

– Нет, никаких зацепок. Кого только Дидье и Навин не расспрашивали! Никто о ней ничего не слыхал. Ты же знаешь, она хитрая, умеет в невидимку превращаться.

– Невидимок не бывает. Ничего, отыщем. Навин весточку от Абдуллы передал. Абдулла говорит…

– Чтобы ты здесь еще неделю переждал, знаю. Он мне позвонил, поэтому я Навина с собой и взяла.

– И Диву тоже?

– Нет, с Дивой другое. Я хотела, чтобы она с Идрисом побеседовала. По-моему, их с Идрисом связывают космические узы.

– Кстати, о космических узах… – Я притянул ее к себе и поцеловал.

От ее волос пахло горными тропами, выжженными солнцем. Жаркое дыхание ветра сдувало деревья с обрыва, яркие лучи ласкали нас сквозь листву. Карла…