Бин цеплялся за опору, стараясь одновременно успокоить сильно бьющееся сердце и стать как можно меньше. Особенно когда, осмотревшись, обнаружил несколько кораблей, качающихся на волнах за крышей; войти в лагуну им мешали развалины на береговой линии. Очевидно, какие-то подводные лодки. Подвозят диверсантов ближе к берегу. Хотя Бин внимательно всматривался, разглядеть корабли было очень трудно. Ближайший казался цилиндрической трубой, скрытой рябью сильного прибрежного течения…

…пока программа ир в правом поле зрения не применила какие-то средства, чтобы преодолеть маскировку. И тут же стало видно увеличенное – реальнее реальности – изображение военного корабля, похожего на крокодила с раскрытой пастью, из которой несколько минут назад выбрались диверсанты.

Доктор Нгуен сказал, что это простой имплантат, только чтобы помочь мне с переводом. Но, кажется, он способен еще на многое. Может, он еще и умен?

Вероятно, эта мысль ушла по нервам в центр речи, потому что на свой невысказанный вопрос Бин получил ответ – возникший на короткое время в правом поле зрения. Одно-единственное слово.

ДА.

Бин вздрогнул: до него дошло. Теперь у него появился напарник – ир – в нем самом. Почему-то это вторжение в его мир казалось таким же болезненным, как порезы на спине. Из порезов шла кровь, вода вокруг помутнела, и несколько песчаных акул начали принюхиваться к течению. Эти акулы не опасны, но за ними могут явиться более серьезные хищники, если не остановить кровотечение.

Он попытался отвлечься и подумать. Может, попробовать добраться до одного из городов под куполом? Даже если Новоньюпорт захвачен, остальные колонии-курорты могли устоять. Судя по взрывам и стрельбе, так и есть. Он обязан только доктору Нгуену, а не консорциуму богачей. Однако они оплачивают содержание Мейлин и ребенка, так что не грех постараться.

Если можно уйти, то лишь таким способом. Мировой камень слишком тяжел, чтобы долго тащить его под водой, уворачиваясь от акул и диверсантов.

Враги… они скоро поймут, что мирового камня нет. В любую секунду могут начаться поиски в воде.

Он принял решение: уходить нужно низом.

Бин уже приметил несколько мест, где крыша более или менее уцелела: вероятно, там был воздух, возможное убежище. Такие места умеет замечать только житель прибрежного участка. Если хорошо укрыться и уменьшить потребление кислорода, диверсанты после короткого обыска могут сдаться, предположив, что мировой камень увезли куда-то еще, например в другой город под куполом.

Вон там. Старое окно. Карниз вроде бы прочный. Удачно.

Может, чересчур удачно… но выбирать некогда. Ползком и несколькими короткими перебежками он преодолел завалы и оказался у окна. Бин потратил несколько секунд на то, чтобы тряхнуть подоконник и раму, проверяя их на прочность. Но богатые дайверы должны были уже побывать здесь. Скорее всего безопасно.

Он скользнул внутрь и, как и ожидал, обнаружил своеобразную пещеру. Наверху, под потолком, был даже запас воздуха (вероятно, затхлого), оставленного ныряльщиками. Факела у Бина не было, и Бин решил сесть у отверстия. Он крепко обхватил сумку и принялся ждать. Что придут плохие парни или что кончится воздух. В очках был примитивный дисплей с таймером. Если повезет, если не шевелиться, воздуха может хватить на час.

Прежде чем он кончится и придется вынырнуть, я спрячу мировой камень. И никому не скажу куда.

Ему кое-что пришло в голову. Может, такую же клятву давал предыдущий владелец реликта Ли Фанлю? Тип, который держал в подвале своей виллы коллекцию необычных минералов? И отказывался выдать камень даже под угрозой смерти?

Бину хотелось бы уверенности в собственной храбрости. Прежде всего он хотел понять, что происходит. Кто борется за камень? Доктор Нгуен не хотел говорить, но были намеки… может, те или иные круги тысячи лет тайно сражались за обладание «волшебными камнями»? Может, эта борьба уходит в прошлое раньше письма и чтения?

Но сейчас тайная борьба, которая велась столетиями, достигла пика, потому что американский астронавт сообщил об этом всему миру. Или все эти пляски по другой причине? Из-за того, что земная технология наконец готова – или почти готова – заключить заманчивую сделку с существами, живущими внутри Гаванского артефакта?

Принять предложение из послания в бутылке…

…научить человечество делать другие такие бутылки.

Бин моргнул. Ему хотелось протереть глаза, которые жгло из-за столкновения с защитным экраном и соли, осевшей на веках и ресницах. И еще волны усталости. Голова болела, отчасти от напряженных размышлений, а в воде все гремело, обрушивая на него гул сражения. Конечно, он знал, что под водой взрывчатка гораздо опасней. Если взрыв близко, сотрясение может стать смертельным, даже если крыша не обвалится.

И еще постоянная тревога – надолго ли хватит воздуха. По крайней мере сюда не проникнут большие акулы. Может, порезы перестанут кровоточить раньше, чем ему придется уйти отсюда.

К облегчению Бина, грохот разрывов наконец стих, сменившись относительной тишиной. Но вскоре он услышал приближающийся гул двигателей. Напряжение возрастало, конус яркого света пробил мутную воду за окном, освещая королевский дворец. Внутри у Бина все сжалось, но вскоре гул возобновился, и машины передвинулись дальше, к Парламенту и жалким остаткам города за ним.

Бин закрыл глаза и попытался успокоиться, чтобы замедлить сердцебиение и обмен веществ. Секунды шли, он чувствовал, что начинает обуздывать свои тревогу и страх.

Спокойствие – это хорошо.

Такая надпись проплыла в углу ир. Затем еще четыре слова, написанные изящными ударами кисти:

Подумай о красоте существования.

На мгновение его охватило раздражение: компьютерная программа предлагает ему медитировать в таких обстоятельствах! Но идеограммы так красивы, мудрый совет передается прекрасной каллиграфией. А его ир – подарок доктора Нгуена. Поэтому… Бин решил подчиниться, позволить себе погрузиться в отстраненность.

Конечно, сон невозможен. Но думать о далеком… о том, как улыбается маленький Сяоен… или какой была Мейлин в их лучшие дни, когда их объединяла общая мечта… о красоте, которую он уловил в мировом камне – в этих светящихся планетах и ярких звездах… о гипнотических поворотах, рывках и качаниях космического гравитационного балета, когда эпохи спрессовываются в мгновения, а мгновения растягиваются на века…

Пэнь Сянбин, проснись!

Внимание.

Он развернулся из своей позы зародыша и инстинктивно схватил сумку – Вселенная вокруг загудела, словно он оказался внутри огромного барабана. Маленькая пещера под крышей ходила ходуном и дрожала от взрывов, которые теперь звучали ближе, чем когда-либо. Бин вцепился в подоконник, готовясь нырнуть наружу, если его убежище начнет распадаться. Он отчаянно пытался разглядеть данные индикатора воздуха: «Сколько времени я спал?» – но маленький аналоговый циферблат перед глазами превратился в дрожащее пятно.